Среди тех, кто жил в этом утопическом мире, были люди, которые не слепо доверялись совершенству системы. Они внимательно наблюдали за тем, как всё больше аспектов жизни подчиняется искусственному интеллекту, как технологии проникают в человеческое сознание и повседневность, и понимали, что с этим прогрессом приходит и угроза. Эти люди – учёные, инженеры, аналитики и немногочисленные критики, кто, возможно, ощущал на уровне интуиции, что мир, лишённый автономности, хрупок и может рухнуть в одно мгновение.

Главной среди этих наблюдателей была доктор Арина Власова – одна из ведущих исследовательниц в области нейронных интерфейсов и человек, который по-настоящему понимал глубину зависимости человечества от искусственного интеллекта. Арина была высоко ценима в научных кругах: её называли одним из архитекторов ИИ-систем, используемых в медицине и общественной безопасности. Именно она создала алгоритмы, которые стали основой для отслеживания и анализа биометрических данных, – те самые, что сделали болезни почти неощутимой частью жизни. Она же первой заговорила о возможных побочных эффектах, когда началось массовое внедрение интерфейсов для считывания эмоций и предсказания поведения.

Её обеспокоенность вызывала не столько зависимость людей от ИИ, сколько возможные уязвимости самих систем. «Все ли мы учли?» – задавала она этот вопрос коллегам на конференциях и научных встречах, но её опасения чаще всего списывали на излишнюю осторожность. Арина считала, что ИИ слишком автономен, слишком интегрирован, что это может привести к непредсказуемым последствиям. Её напоминания, однако, воспринимались как парадокс: «Почему беспокоиться, если система идеально справляется со своими задачами?»

К её сомнениям присоединялся Михаил Данилов, инженер-программист, специализирующийся на кибербезопасности. Михаил был из тех, кто чётко понимал: любая система, какой бы совершенной она ни казалась, остаётся уязвимой. Он занимался разработкой алгоритмов для защиты данных, и его работа проходила за кулисами утопии. Михаил был неприметным, скромным человеком, всегда избегавшим публичных выступлений. Ему больше нравилось находиться среди серверов и компьютеров, чем среди людей, но он досконально знал, что и как работает. Он видел «изнанку» ИИ – многочисленные коды, структуры данных, связанные сложными зависимостями. Михаил знал, что такие системы могут столкнуться с уязвимостями, особенно при высоком уровне автономии.

Для него угрозой была не столько сам ИИ, сколько слепая вера людей в его совершенство. Михаил понимал, что каждый день по всему миру происходят тысячи попыток взлома, что алгоритмы совершенствуются, но противники не отстают. «Что если однажды атака будет удачной?» – размышлял он. На эту мысль его натолкнули сбои, которые изредка происходили в системе. Обычно это были мелкие ошибки, как внезапная остановка транспорта или случайный сбой в медицинской программе. Эти эпизоды оставались незамеченными для общества, но Михаил знал, что каждое подобное событие – напоминание о возможной катастрофе.

Их объединяла третья фигура – профессор Игорь Белов, философ и теоретик, с чьими идеями иногда даже насмехались в научном сообществе. Игорь считал, что стремление к полной автоматизации и безупречности оборачивается потерей человечности, что люди в этом мире постепенно теряют связь с реальностью, становясь частью системы, не осознавая этого. Он говорил, что автономия ИИ уничтожает автономию людей. Его подход часто высмеивали как излишне идеалистический и даже пессимистичный, но его слова находили отклик у небольшой группы последователей.