– Ты не прост. Нет тебе доверия. – Плащи теней уже до половины были разъедены серебряным светом.

– Точно. – Гилт прищурил глаза и моргнул, замедляя это движение до черты той самоуверенности, за которой – только безграничная власть. – Однако я не ставлю себя на одну плоскость с вами. Может, я и поменял сторону, но по-прежнему остаюсь созданием совершенно другого мира.

– Предатель! Предал однажды, можешь предать и снова!

Гилт холодно усмехнулся:

– Сколько побед вы одержали благодаря мне? Думаю, милорд ценит это.

Тени пристыженно замолчали.

– Вам следовало бы поторопиться. Библиотека серебряного мира – еще не ваша территория. Если не поторопитесь, скоро от вас ничего не останется. – Гилт протянул им книгу и отступил в глубь пространства, затерявшись среди колонн.

– Да он с ума сошел! – Сола мерила нервными шагами расстояние между Квентином и Хэпи.

– Поподробнее, – попросил Хэпи.

– Тогда, после премьеры, помните… – Сола села рядом с ними на пол, – …ему плохо стало…

– Ну да, такое бывает.

– Не перебивай, Хэпи. У него телефон звонил так долго, еще во время действия. – Сола сильно волновалась. Речь ее была сбивчива, голос дрожал.

– Что дальше? – пытливо попросил Квентин.

– Когда он упал, ну, помните…

– Помним, – в один голос произнесли оба.

– Уже после спектакля я отыскала телефон в гримерной. Тот продолжал звонить. Я ответила на звонок.

– И? – опять в один голос протянули Хэпи и Квентин.

– То была девушка. Сказала, что сестра его…

– Сестра? Что? У Азраила есть сестра? – удивился Квентин.

– Первый раз слышу, – холодно добавил Хэпи,

– Так вот, я сказала Азраилу, что звонит его сестра. – Сола развела руками. – О, если бы вы могли видеть в тот момент его глаза… – прошептала она.

– Что ты ей богу, не сцена, – скривился Хэпи.

Квентин смущенно улыбнулся, бросив на него робкий взгляд осуждения.

– Что ты имеешь ввиду, Сола?

– …С какой болью, злобой и ненавистью Азраил смотрел на меня…

Он произнес: «Ее зовут Заретта». И, как умалишенный, выбежал из комнаты. Квентин хотел было что-то сказать, но Хэпи его опередил.

– Вот только не надо опять говорить о его чувствительной душе актера.

– Да я и не думал… – тот пожал плечами.

Послышались шаги, и в пролет теневой стороны сцены вошел

Вальсам, перебирая в руках четки из черного камня. Он всегда носил их с собой. Особенностью этих четок была немота. Блестящие камешки не издавали никакого стука и оттого навевали на окружающих мистический ужас.

– Что? – спросил он как всегда нежно и страшно, обводя глазами троих, сидящих на полу, – Почему вы здесь? Перерыв давно подошел к концу.

Квентин кашлянул.

– Стихами поперхнулся? – Поинтересовался Хэпи.

– Репетиции никто не отменял. – Вальсам смотрел испытующе. – Так почему?

– Подождите, у человека рифма в горле застряла, он свое выдаст, – продолжал Хэпи.

Вальсам бросил недовольный взгляд в его сторону:

– Одни цветные слова и бледные роли.

Хэпи передернуло, колючие мурашки поползли по спине. Он пересилил неприятное чувство, как всегда, приступом голоса:

– По всей видимости, других ролей я не достоин. Все в вашей власти. Я без минуты король, – руки его похолодели, он смотрел прямо в глаза Вальсама и не мог ничего в них разобрать.

На лестнице привычно горели свечи. Золотой воск струился по ступеням, отражая в зеркальной глади трепет пламени. Слышалось тихое поскрипывание дерева, словно от чьих-то невидимых шагов, но никого не было. Мирное дыхание тишины изредка перемежалось звоном капель. Темнота сгущалась вокруг лестницы, не в силах ее поглотить. Заретта проснулась. Испуганное дыхание отдавало в голове тяжелым стуком. Пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из недавнего сна, она опять закрыла глаза, но образы ускользали слишком быстро. Заретте часто снились подобные сны. Подменяя ее настоящие воспоминания – вымышленными, подходящими по контексту тем или иным сюжетам, эти сны были настолько реальными, что, случалось, за одну только ночь Заретта проживала сотни жизней. События в них перепутывались, линии главных героев не запоминались. Однако каждый раз, закрывая глаза, девушка ждала этих снов, чувствуя себя на месте зрителя или читателя, перед которым открывается замысловатый сюжет. Выбитая таким образом из русла привычной реальности, Заретта нередко ловила себя на мысли, что ее настоящая жизнь намного скуднее красками той, что во снах. К тому же Заретта была одинока, пусть этого она и старалась не замечать. Однажды поверив, что рядом с ней когда-нибудь непременно появится нужный человек, она смягчала свое одиночество уверенным ожиданием. И то рассыпалось, теряя угрожающий вид.