– Эх, не успели спор заключить, – раздосадовано хмыкнул Ромка, рассматривая этикетку на бутылке. – А что пишет? Или секрет?

Уже не было смысла скрывать содержание послания. Я передала записку Ромке.

– Запал, – протянул Ромка, и улыбище расцвело на его лице.

– Балует он тебя, пути подхода ищет, – серьёзным тоном сказала соседка. – Смотри, Лика. Ты у нас девушка нежная, трепетная, ранимая. А этот товарищ слишком тёмная лошадка.

– Алиска права, – заметил Ромка. – Мы, мужики, в принципе ничего просто так не делаем. Будь осторожнее. Хотя кому я это говорю, – тут же тихо засмеялся Ромка. – Ты у нас мисс «Осторожность». Вот если бы на твоём месте оказалась рыжая… – зловеще улыбнулся сосед, – вот тогда бы я заволновался всерьёз. Причём за амасканцев.

– Вот ты! – играючи стукнула кулачком соседа в плечо Алиса.

– Дети, не деритесь. Это плохо, – поучительно заметила я и улыбнулась. Всё-таки я была благодарна судьбе за эту парочку.

– Результаты тестирования когда будут? – вдруг решила сменить тему Алиса.

– Через три дня.

– Год назад было пять дней, – сказал Роман. Алиса кивнула в подтверждение его слов. – Волнуешься?

– Уже нет. Столько всего сегодня произошло, что тестирование кажется чем-то несущественным.

– Странный день, странные события… – решила пофилософствовать уже захмелевшая подруга. – Но всё равно, если результаты теста не совпадут с твоими желаниями, что делать будешь?

– От рисования я не отступлю, – заверила я. – Попробую, конечно, совместить его с рекомендациями. Но если это будет невозможно, то плюну на тестирование. Продолжу рисовать.

Это была чистая правда.

Рисование было моей страстью.

Помню, как в шесть лет отец впервые отвел меня в художественную школу. Я словно попала в другой, новый и неизведанный мир. Но одно поняла сразу: это был МОЙ мир. Вселенная, которую я хотела и изучать, и создавать.

Даже во время Великого Кризиса я ежедневно рисовала. Не всегда была под рукой бумага, бывало, что рисовала на стенах, на пыльных стеклах…

Никогда не забуду ТОТ день.

Дестабилизация планеты уже началась.

Наша семья пыталась выехать из города, но мы застряли в пробке на мосту. Люди были напуганы и взвинчены. Кто-то сигналил, кто-то высовывался в окна и кричал. Светка сидела рядом со мной на заднем сиденье и бубнила, что надо было взять больше воды. Родители были на взводе.

И среди этого хаоса я вдруг заметила котёнка. Он сидел в самом начале моста и жался к земле. В тот моментя поняла, что обязательно должна подобрать его. Это был секундный порыв. Схватив свой рюкзак, я выбежала из машины. Я знала, нет, чувствовала, надо успеть его подобрать, и тогда всё будет хорошо. Следом за мной побежала Светка, крича мне в след, какая я дура и что надо вернуться в машину.

Она догнала меня, когда я уже взяла котенка на руки. И в этот момент раздался грохот, мост затрясло, и он стал оседать. Мы с сестрой успели добежать до начала моста. Все, кто находился на нём , погибли.

Что было дальше, помню с трудом и урывками. Пришла в себятолько вечером. Нас со Светкой приютила какая-то бабушка. Достав из рюкзака альбом, начала рисовать. Я сидела на полу, давилась слезами и рисовала, рисовала, рисовала. Слёзы капали на листы, но мне было всё равно. Я выплёскивала всю свою боль и страх на бумагу. А когда закончила рисовать, закончилась и моя истерика.

Всё это времярядом со мной сидела Светка.

– Родители были правы, ты действительно человек-эмоция, – сказала вдругповзрослевшая сестра, – я так не могу.

Поэтому нет.

Я никогда не брошу рисовать.

И никакой тест меня в этом не разубедит.

Вынырнув из своих размышлений, я поймала на себе внимательный взгляд подруги.