– Нет, он владелец фирмы. И, да, он богат.

– И ездит на велосипеде?

– Все голландцы ездят на велосипеде, включая королеву. А мой друг еще и страшно привязан к своей старой «железке», потому и купил замок. Ну а за нашими велосипедами теперь будет следить мой телефон. И еще двадцать четыре американских спутника. В случае чего мне позвонят. Я такие вещи делаю. Вернее, продаю. – Он нахмурился. – Делать у нас пока не научились. Так что насчет экспорта-импорта ты была отчасти права.

Они расположились на старом месте, в дюнах. Никита намазал Нину кремом от солнечных ожогов, с нежностью поглаживая маленькие прелестные формы, и снова удивился, откуда у такой худышки, хоть и в миниатюрном размере, есть все, что полагается: и грудь, и попка, и изящно удлиненные бедра, и точеные икры.

– Дался тебе этот закрытый купальник, – проворчал он.

– Дался тебе этот купальник!

– Хочу увидеть тебя в бикини.

– Ты видел меня и без бикини. Погоди, еще пара дней, и будет тебе бикини. Знаешь, я однажды была в Большом театре на открытии сезона. Во втором акте очень смешно было смотреть, как у многих лебедей из кордебалета белая полоска на спине.

Никита рассмеялся.

– Ты прямо как бравый солдат Швейк. У тебя на любой случай жизни есть своя история.

Опять они пошли прогуляться по берегу, только на этот раз Нина велела Кузе сторожить вещи. Опять Никита попытался научить ее плавать, но это оказалось сложнее, чем кататься на велосипеде. Он был нежен и терпелив, но Нина никак не могла расслабиться и научиться спокойно дышать в воде.

– Прости, я устала, – пожаловалась она наконец, и он вынес ее на берег.

Они еще немного погуляли по пляжу, обсыхая, а потом вернулись к разостланному покрывалу.

– Давай еще позагораем, – попросила Нина. – Я изголодалась по солнцу.

– Сколько хочешь, – ответил Никита.

– А может, ты есть хочешь?

– Нет. Расскажи про свой бизнес.

– У меня нет своего бизнеса. Я – как это называется? – наемный работник. А бизнес… Мода как бизнес умирает. Особенно в нашей стране.

– Вот те раз! Как же так?

– Моду у нас убили Китай и Турция. Семьдесят лет дефицита, и вдруг – хоп! Что-то появилось. Безвкусное, скверного качества, зато яркое, броское, а главное – дешевое. Доступное. Сносилось, порвалось – не жалко. Можно новое купить, причем на любом углу. Некоторые китайские вещи, по-моему, вообще одноразовые: утром надел, вечером выбросил.

– Им же надо чем-то занять такую кучу народа, – улыбнулся Никита.

– Логично, – кивнула Нина. – Но, как бы то ни было, наша легкая промышленность за ними угнаться не может.

– Да, это я представляю. А как обстоят дела в так называемом цивилизованном мире?

– Тоже не очень. Крупнейшие кутюрье уходят из высокой моды в прет-а-порте. Готовое платье. И этому можно было бы только радоваться, потому что высокая мода – все эти топ-модели, дефиле, Париж, Милан, Лондон, Нью-Йорк – все это сплошной лохотрон.

– Как лохотрон? В каком смысле? – опешил Никита.

– В самом прямом. Обман, как любая реклама.

Тут Никита решил обидеться:

– Я тоже рекламирую свой товар, но я никого не обманываю. Я в рекламе говорю только то, что есть.

– А что ты рекламируешь?

– Компьютеры, сотовые телефоны, телекоммуникации.

– Ну, допустим. Но у тебя в рекламных роликах наверняка ходят по телеэкрану такие бравые мальчики в модных костюмчиках и порхают длинноногие девочки в теннисных юбочках. А зритель думает, что может добиться такого же облика через твой товар.

– Ошибаешься. У меня анимационная реклама, и никаких мальчиков-девочек там не порхает.

– Погоди, твоя реклама… это такие мультяшки с тамтамами в джунглях? Там такая чудная ритмичная музыка… Я всегда ее слушаю.