Джунгли и скалы. Пустынная дорога. По обеим сторонам старинные храмы из желтовато-розового камня. Зеленеющая растительность пробивалась сквозь булыжники мостовых и лестниц, через трещины в кладке стен и куполов. Всюду незримая печать прошедших столетий. Казалось, что боги почти забыли о своих древних дворцах и природа, потесненная их могуществом, постепенно возвращала свои владения. Пока еще неуверенно, только набирая силу.

В самом сердце комплекса удивительный храм, который, будто повинуясь воле Ханумана40, появился в расщелине между двух скал. Еще до прихода могучих индуистских богов, свободолюбивый горный поток пробил себе путь в долину, образовав ущелье. Теперь же, скованный каскадом бассейнов, он еще привлекал редких паломников, своими живительными водами…

В тишине покинутых улиц, казалось, что сотни невидимых глаз следят за каждым шагом. Иногда, молниеносное движение, где-то на границе восприятия заставляло остановиться, прислушаться… Наваждение? Нет, это не мираж и не игра воображения, а сотни обезьян, которые, смелея, постепенно выползали из своих укрытий. Подходили ближе…

Думать ни о чем не хотелось, только наблюдать…

Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.41

Было уже двенадцать часов дня, но Алиса все еще лежала в постели. Нельзя сказать, что это было необычным для нее, но именно в этот день выходить из дома особенно не хотелось. Вернувшись прошлой ночью домой, долго не могла найти себе места. Ходила по комнате, пробовала что-то готовить, потом свернулась на кровати и лежала, пытаясь ухватиться за собственные мысли.

По идее, уже надо было бы принять душ и начинать прихорашиваться: две знакомые девчонки предложили вместе позавтракать-пообедать, но Алисе не хотелось участвовать в их болтовне. Она лежала под красным покрывалом с изображением добродушного бога-слона Ганеши, который подмигивал и хитро улыбался, поглаживая круглое брюхо. Дневная духота неотвратимо набирала силу, и Алиса была вынуждена встать.

Она находилась в слишком взвинченном состоянии, чтобы медитировать, молиться, или читать, поэтому решила привести в порядок одежду и прочие вещи. Алиса перебирала свои майки, купальники и платья, потом занялась волосами и маникюром. В холодильнике осталось несколько бананов и половина папайи. Перекусила.

Алиса вышла на пляж. Невыносимая жара уже опустилась на Арамболь. Песок раскалился так, что стало невозможным ходить босыми ногами. Быстро подбежала к линии прибоя и сняла шлепки, чтобы прикоснуться к мокрой, прохладной и идеально ровной поверхности прибоя.

За ней оставалась цепочка следов, но накатывающие волны быстро смывали отпечатки. Море было неспокойно. Непрозрачные волны с ревом ударялись о землю и медленно отступали назад, словно собираясь с силами для нового удара.

Алиса шла вдоль береговой линии. За ней брела желтая бродячая собака. Гоанские псы слоняются по поселку без дела. Иногда, выбирают себе «друга» из числа людей. Потом лениво тащатся за ним, пока не надоест, или до ближайшей тени. Они так же, как и люди каждый вечер стремятся на пляж, чтобы проводить солнце. Подходят к кромке воды, или раскладываются между туристами. Закончив свой ритуал, псы зевают, обнажая желтоватые клыки и бредут куда-то в джунгли, либо забиваются под опустевшие столики.

Алиса подозревала, что арамбольские псы – это люди, которые в прошлой жизни подхватили Гоа синдром. Видимо, и ей предстояло стать одной из этих бродячих созданий. Алиса остановилась. Пес, заметив это, ускорил свою трусцу, чтобы подойти ближе.