– И все же я не могу согласиться.

– Почему? – я почти взвыл.

– Ты еще слишком юн для таких серьезных решений. Я не в праве из-за собственного эгоизма подвергать тебя смертельной опасности.

– Это мой выбор и ничей больше! Я так решил! Потому что я так хочу!

– Слишком решительные и горячие слова, свойственные любому несформировавшемуся разуму. Ты еще не можешь самостоятельно принимать такие решения. Ты попросту не понимаешь всей угрозы, нависшей над тобою только по тому, что сейчас ты стоишь на этом месте.

А мы до сих пор стоим в дверях его хибары. Спорим друг с другом: я на улице, а старик в своем доме. Почему Финеес не может понять, что я все уже давно обдумал и готов возложить на свои плечи всю ответственность этого поступка?

– Пожалуйста, – я готов был умолять, но вместо этого в груди росло напряжение. Приходилось сдерживать себя, чтобы не взбеситься из-за отказа. Я стоял тут, боролся с собою, мучился сомнениями, а он так просто говорит мне «нет». из-за этого я здорово злился.

– Нет – значит нет. Отправляйся домой, мальчик. Найди себе друзей, подругу, а меня забудь. Ты еще можешь прожить долгую жизнь, я же принесу тебе одни только страдания.

– Я буду умственно умирать, медленно и мучительно. С каждым годом все больше походя на тех полулюдей, что месяц назад вешали моего отца. А вы умрете, зная, что сделали не все возможное! – я начинал срываться, но пока еще отдавал себе отчет в том, что говорю. – Был один мальчик, возможно, еще слишком маленький, но уже готовый пожертвовать всем, чтобы измениться, стать немного лучше и может быть изменить еще кого-нибудь. Видимо, ваша библиотека тоже обречена и сгинет намного раньше людей.

– Ладно. Ответь мне на один вопрос, и я еще может быть подумаю. Объясни мне внятно как ты хочешь измениться.

– Вы сказали, что знание – единственная реальная сила. Так вот я хочу стать умнее, чем все остальным и сильнее, чем все остальные. Хочу на всех смотреть сверху вниз, чтобы никто не смог навязать мне свою точку зрения. Только так я смогу не слиться с ними.

– И ты готов к тому, что всю свою жизнь проведешь в одиночестве? А еще возможно, что тебя через год-другой повесят. Но знаешь, одиночество страшнее смерти.

– Лучше быть одному или умереть, чем умственно и душевно прекратить свое существование.

Старик задумался. Прикусил губу и стал переваливаться с ноги на ногу.

– Хорошо. Мне нужно время, чтобы не спеша подумать, все взвесить. И тебе на это тоже нужно времени не меньше, чем мне. Так что, если не передумаешь, приходи ко мне через неделю, а лучше через две. По-хорошему, тебе вообще ко мне только лет через пять прийти надо, когда взрослее станешь.

– Я не хочу так долго ждать.

– Я уже это понял. Давай через две недели.

Вновь я появился у Финееса немногим раньше назначенного им срока. Где-то через десять или одиннадцать дней у меня лопнуло терпение. Я пришел к нему с еще более решительным настроем. Он этого не одобрял, но препятствовать моему рвению не стал. С того дня я стал его учеником, и стал приходить к нему постоянно, почти ежедневно. Как время позволяет. Все же роль «главы семьи» отнимает у меня большую часть жизни. Я крутился как мог, чтобы выудить пару лишних минут и немного подольше посидеть у Финееса. Днем и утром я обычно был занят, а вечером, когда начинало темнеть, уроки чтения становились невозможным. В его сарайчике и так всегда царил полумрак, мешающий разучивать буквы. Именно так, мы начали с самого начала, и чтение – первое чему я должен научиться. Сказать, не так это легко, как на первый взгляд казалось. Но не смотря на мою постоянную загруженность и хроническую усталость, уроки проходили на редкость хорошо. Очень быстро я научился читать по слогам самые легкие слова. Но книги все так же оставались для меня сбором незнакомых мне символов. Ничего, я буду стараться. Сложность еще заключалась в том, что Финеес не разрешал мне выносить из библиотеки свои книги. Как он говорил, «это слишком большой риск и для тебя, и для меня». Но заботился он в основном о целости и сохранности своих книг, и только после этого обо мне или себе. А вот позволив мне взять домой книгу, я смог бы читать ее в более светлой обстановке, и мое обучение пошло бы намного быстрее. Хотя то, что я делаю трудно назвать чтением. Блеяние, мычание, да и только. «Схватывать все на лету» не всегда получалось.