«Вам придется съехать? – спросил я. – А в какой район вы уедете?»

«Ниггер, тебе кто-то разрешил говорить?» – сказал один из них.

«Да, Хулио, – сказал другой, пододвигаясь поближе. – Не твое дело».

Я прикрыл рот на какое-то время, но подошло еще несколько парней, и они все были намного общительнее. Я выяснил, что Чикагский жилищный комитет (ЧЖК) действительно собирался сносить проджекты Лейк-Парк, чтобы построить кондоминиумы и таунхаусы. Некоторые жильцы оставались на месте как сквоттеры, а банда им помогала кражей электроэнергии.

К тому времени мне стало ясно, что молодые люди, которых я встретил на этой лестнице, были младшими членами крупной банды Черные короли, торговавшей крэк-кокаином. Старшие члены объяснили, что банда пыталась задержать снос, но что это не было чистой благотворительностью: когда снесут это здание, они лишатся одной из лучших точек для продажи наркотиков.

Периодически я пытался задать исследовательский вопрос – «Кем работают люди, которые тут живут? Почему в здании не было полиции?» – но им было менее интересно отвечать мне, чем болтать между собой о сексе, власти и деньгах.

Через пару часов Джей Ти вернулся еще с парой людей, у каждого из которых был пакет с продуктами. Еще пиво. Было поздно, и все выглядели немного напряженными. Воздух был затхлый, некоторые парни, наверное, думали о том, когда можно будет уйти. В настоящий момент, правда, пиво их немного успокоило.

«На, – сказал Джей Ти, протягивая мне еще одну бутылку. Потом он подошел поближе. Ты знаешь, что тебе тут нельзя находиться», – сказал он тихо. Ему, кажется, было меня жалко, и в то же время любопытно, что я тут делаю. Тогда он тоже начал говорить о запланированном сносе жилья в Лейк-Парк. Он объяснил, что он и его люди засели в этом здании отчасти из протеста, присоединившись к жильцам, чтобы противостоять решению жилищного комитета выпереть их на улицу.

Потом он спросил меня, откуда я.

– Из Калифорнии, – сказал я, удивившись смене темы. – Родился в Индии.

– Хм. Значит, ты не говоришь по-испански.

– Вообще-то, говорю.

– Видишь! Я тебе говорил, что этот ниггер мексиканец, – сказал один молодой гангстер, подпрыгнув с пивом в руке. – Надо было ему надрать задницу тогда, бро! Отправить его назад к своим. Ты знаешь, что они придут сегодня, ты знаешь, что они будут здесь. Нам нужно подготовиться.

Джей Ти зыркнул на парня, а потом развернулся ко мне.

– Ты не из Чикаго, – сказал он. – Тебе правда не стоит ходить по проджектам. Кто-то может пострадать.

Джей Ти начал забрасывать меня вопросами. В какие еще черные районы, спросил он, я собирался идти со своей анкетой? Почему исследователи используют анкеты с несколькими вариантами ответа, как та, которую я использовал? Почему они просто не разговаривают с людьми? Сколько может зарабатывать профессор?

Тогда он спросил, что я собирался получить от изучения черной молодежи. Я отметил несколько важных вопросов, которые социологи спрашивали о городской нищете.

«У меня была пара занятий по социологии, – сказал он. – В колледже. Терпеть не мог это говно».

Последнее слово, которое я ожидал услышать из уст этого человека, было «колледж».

Но вот, пожалуйста. Я не хотел пытать свою удачу, так что я решил просто слушать дальше и надеяться на возможность спросить про его прошлое. Все уже были довольно пьяны и, что тревожнее, возбуждены перспективой территориальной войны с мексиканцами. Некоторые из парней постарше стали говорить о логистике – куда расставить гангстеров на время перестрелки, какие пустые квартиры можно использовать как наблюдательные посты, и так далее.