Я присоединился к команде Джулиуса Уилсона в надежде оказаться поближе к основам. Моя возможность сделать это стояла сейчас прямо передо мной. Периодически Джей Ти заходил в дом встретиться наедине с кем-то, кто приехал на машине.

Я немного играл в гандбол и, демонстрируя мои заработанные тяжким трудом пригородные футбольные навыки, подбросил теннисный мяч головой пару десятков раз.

Некоторые из гангстеров постарше интересовались моей личностью, моей ролью в университете и, конечно, причиной, по которой я вернулся.

Они выглядели такими же уставшими, как я, и, кажется, мы все получили какую-то разрядку от присутствия друг друга.

В целом я мало говорил. Я не задавал никаких «серьезных» вопросов – в основном про их машины, почему они так высоко их поднимают и меняли ли они масло самостоятельно – и быстро увидел, что эта стратегия может и сработать. Прошлой ночью я понял, что они не очень охотно отвечают на вопросы из интервью; они, наверное, достаточно получали такого от копов, соцработников и редких журналистов.

Так что я просто болтал с ними, пытаясь убить время и вести себя, как будто я тут раньше был.

Когда Джей Ти вернулся из дома, все слегка выпрямились.

«О’кей! – прокричал он. – Они готовы, пошли туда». Он приказал нескольким гангстерам помладше пройти в вестибюль и жестом показал остальным забраться в машины. Он странно посмотрел на меня. Он улыбнулся. Мне было видно, что он думал, что мне сказать. Я надеялся, что он меня пригласит туда, куда они собирались.

«А ты смелый, – сказал он. – Нам пора бежать. Почему бы тебе не встретиться со мной здесь на следующей неделе. С утра пораньше, о’кей?»

Предложение меня удивило. Но я ему не собирался отказывать. Джей Ти протянул руку, и я пожал ее. Я снова попытался придумать что-нибудь остроумное. «Да, о’кей, – сказал я. – Но в следующий раз угощаешь ты».

Он повернулся и пошел к своей машине, блестящему фиолетовому «Малибу Классик» с золотыми дисками на колесах. Внезапно вокруг меня никого не осталось.

Я начал проводить время с Джей Ти. Обычно мы немного зависали со старшими членами его банды, а потом отправлялись кататься по Саус-Сайду.

Хотя у меня еще несколько лет уйдет на то, чтобы узнать подробности жизни Джей Ти, он мне довольно много рассказал в наши первые недели общения: он вырос в этом районе, потом поступил в колледж по спортивной стипендии и там обнаружил, что ему интересно читать про историю и политику. После колледжа он устроился на работу продавцом офисных принадлежностей и индустриального текстиля в среднего размера корпорации в центре Чикаго. Но он ощущал, что у него мало шансов состояться, потому что он черный; его злило, когда менее квалифицированные белые быстрее продвигались по службе, чем он. Через два года он оставил цивильную жизнь и вернулся к жизни гангстера и проджектам.

Джей Ти любил рассказывать о черном Чикаго, пока мы катались по городу – об истории района, бандах, подпольной экономике. Как у Деда и других посетителей Вашингтон-парка, у Джей Ти было свое видение истории, полное рассказов о великих главарях банд и напряженных гангстерских войнах. Он водил меня в свои любимые рестораны, у большинства из которых была своя живая история. Один из них, «Глэдиз», ресторан соул-фуд, раньше был местом для конфиденциальных встреч общественных и политических деятелей. Другой из них был местом, где две банды однажды подписали легендарное перемирие. Джей Ти всегда предлагал заплатить за нашу еду, и я всегда принимал его предложение из благодарности и из-за студенческого бюджета.