– Вы видите реальных кандидатов?

– Можно предположить, но фамилия в конечном итоге не важна – Иванов, Петров, Сидоров. Я говорю о силах, заинтересованных как в развале экономики, так и в устранении с политической арены мощного оппонента президента и правительства. Крах неизбежен. Если бы генерал де Голль в 40-м году после капитуляции Франции созвал заседание парламента где-нибудь в Лондоне или на севере Африки и стал бы обсуждать, что нужно сделать для выхода из кризиса, думаю, на этом его карьера была бы закончена.

– Извините, не уловил: какая тут параллель?

– Самая прямая. Мы сейчас находимся в аналогичном состоянии, как и капитулировавшая Франция.

– Мы – это кто? Россия, Советский Союз?

– Понимаете, то, что называется Российской Федерацией, еще отнюдь не Россия. Это понятие куда более широкое, в том числе, и в географическом смысле. Сегодня модно к месту и не к месту поминать Петра I. Если бы он увидел, что творят с плодами его трудов, наверное, в гробу перевернулся бы. Но, слава богу, не выродились еще настоящие патриоты!

КОТ, ГУЛЯЮЩИЙ САМ ПО СЕБЕ

– Виктор Имантович, что-то вас давненько не видать, не слыхать. Вряд ли вы смиритесь с безвестностью. Расскажите, чем занимаетесь.

– Что не видно, так это понятно. Раньше я был в Кремле, мелькал на сессиях, а сейчас я в другой роли.

– Вот я и спрашиваю: в какой?

– Скажем так: кота, который гуляет сам по себе. Я не хочу быть особенно связанным с какими-то структурами, партиями. Веду работу по созданию единого блока оппозиции. Два года мы призывали отказаться от идеологии, всяких «измов» и объединиться во имя спасения Отчизны. Сегодня, кажется, наши увещевания начинают приносить плоды. Я участвую в процессе консолидации.

– В качестве?

– Ну, одного из тех, кто конкретно этим занимается.

– Назовите фамилию «тех».

– Бабурин, Павлов, Астафьев, Константинов, Аксючиц – российские депутаты. Зюганов, Проханов, Макашов – духовная оппозиция. С этими людьми я постоянно контактирую.

– Вы живете в Москве?

– Нет, я болтаюсь между Ригой и Москвой. Семья у меня там, а здесь товарищи, дела.

– У вас есть тут жилплощадь?

– Я снимаю квартиру.

– За большие деньги?

– Ну, не совсем снимаю… Один приятель сдает мне, скажем так, квартиру. Бесплатно.

– Всем бы таких приятелей… А в Риге у вас что?

– Двухкомнатная «хрущоба». Там прописаны жена, двое детей и я.

– Вы ведь, кажется, намеревались переезжать из Латвии?

– Конечно, если б мог, сделал бы это. Но меня в Москве никто не ждет. Более того, еще в феврале 92-го московское правительство рассматривало вопрос о депортации из столицы нежелательных иностранцев, подразумевались я, Коган, другие представители ближнего зарубежья из числа народных депутатов. Союза. Поэтому, конечно, московским властям и в страшном сне привидеться не может, что я появлюсь здесь на постоянное жительство.

– Но есть же законный путь – обмен.

– Ой, не смешите! Ни один из демократов, которые так поддерживали народный фронт Латвии, что-то не испытывает желания ехать в царство свободы, образовавшееся на территории прибалтийских республик.

– Как к вам относятся в Риге?

– Сегодня я хожу по городу абсолютно спокойно. Если еще год назад могли быть всякие неприятные инциденты на улицах – с оскорблениями, размахиванием кулаками перед моим лицом, то теперь этого нет.

– Чем вы это объясняете?

– Люди трезвеют, проходит эйфория, опьянение. Все больше и больше становится тех, кто понимает, что их обманули. Прозревают и в России, и в Латвии, и в других местах.

– Ваша фамилия в республике известная…

– Дед мой был личностью очень популярной, до 89-го года он считался гордостью нации.