– Так я всё больше по части техники, не до сказок как-то было.

– А зря Степаныч, зря! Вот, например, Баба Яга на ступе летает. А ступа эта не предвестница-ли твоего аппарата?

– Наговоришь тоже. Насколько я разбираюсь в мифологии, у буддистов ступа предназначена для хранения праха умерших при переходе души из нашего мира в иной.

– Вот именно, при переходе в иной мир. А не тот ли переход мы пытаемся совершить полётом в космос? А не произошёл ли тот самый переход, когда наш эллипсоид дематериализовался? А не напоминает ли наш эллипсоид по форме куполообразный буддийский храм-ступу? Может божественный Будда на землю как раз на ступе и спустился? Не зря же там помещают статую с его изображением, не зря же там хранят частицы его тела, вплоть до священного волоса.

– Ты Виктор Яковлевич, конечно, фантазёр ещё тот. Но некая логика в твоих словах есть. Чтобы тебя понять, мне научно-мифологической базы недостаточно. Я больше по части техники.

Когда Мельников раскрыл внутренние ставни, ветер уже разогнал тучи окончательно и солнечные лучи осветили противоположную стену помещения.

– А не об этой ли Русалке ты мне толкуешь? – хитро прищурился Цибаркин, показывая взглядом на ажурные женские трусики, невесть как оказавшиеся на бельевой верёвке, натянутой вдоль осветившейся стены.

– Гх, гх! – закашлялся Мельников от пикантной неловкости, свидетелем которой случайно стал его товарищ по походу. – Женщины тоже на охоту ходят, видимо кто-то и оставил.

– Ну, ну! И Русалка у тебя на ветвях сидит, видите ли, и охотница Диана в гости заглядывает, – не сдерживал улыбки Цибаркин.

***

Конечно же Цибаркин попал своей дружеской шуткой в самую точку, упомянув мифическую Охотницу Диану, якобы посетившую Мельникова в этой лесной избушке на курьих ножках.

Ведь ещё тогда, перед поездкой на охоту на Большой Юган, на железнодорожном вокзале рядом со Терентием Ивановичем, давнишним товарищем Мельникова, его действительно поджидала и Евгения. Та самая Евгения, которую Мельников ещё в её детстве в шутку прозвал Охотницей Дианой и с которой столкнулся накануне, когда наутро после дружеского застолья с Серёгой Парыгиным выходил из гостиничного номера.

– Привет Иваныч, давненько не виделись, – протянул Мельников руку старому охотнику.

– Привет Витя! Как дела.

Друзья крепко обнялись.

– Дела как сажа бела, дружище. Если бы не ты, не вырваться мне на Юган и в этот раз. Кстати, как ты меня нашёл, ведь столько лет прошло.

– Так это всё внучка моя, Женя. Она ведь у меня нынче журналистка вездесущая, та ещё проныра. Помнишь её? – показал Терентий Иванович взглядом на стоящую рядом молодую красивую женщину в камуфляжном костюме и с распущенными черными волосами.

– Теперь уже помню, конечно. Ну здравствуйте Евгения!

– Здравствуйте Виктор Яковлевич! – протянула она руку глядя испытывающим взглядом прямо ему в глаза.

На этот раз Мельников пожал Евгении руку уже доброжелательно и тепло.

Объявили отправление, и пассажиры разошлись по своим вагонам. Вся команда из шести человек вновь собралась вместе лишь под утро на перроне станции Усть-Юган. Загрузившись в УАЗик-буханку, охотники двинулись дальше по лесной дороге к заветному домику лесника, где обычно и останавливались лагерем в дни открытия осенней охоты. Следующим утром, пока ещё не рассеялся туман, глава похода егерь Тарас Егорыч приступил к расстановке охотников по номерам. По неписанному охотничьему закону завсегдатаи выбирали номера первыми, это были сам егерь, лесник-хант Матвей и конечно же старый охотник-завсегдатай Терентий Иванович. Затем шла очередь так называемых прогульщиков, к которым относился и Мельников, и последними были новички. Евгения по умолчанию конечно же была приписана в нагрузку к своему деду Терентию Ивановичу.