– Ну конечно! – воскликнул Антуан, —я думаю, если наше сознание в течение всей жизни скрыто от осознания и заслонено эгоистическим разумом, с которым мы себя отождествляем и посредством которого мы ведём наши бесконечные внутренние диалоги, значит мы все совершенно не заботимся о своём сознании, свет которого постепенно угасает. И в момент смерти оно погружается во тьму. Просто выключается, как лампа! Потом, вероятно, снова пытается вернуться в тело, как я во сне. И всё начинается сначала.

– Да, я поняла! Здесь похоже, ты говоришь о реинкарнации! – воскликнула Аннет.

– Да, мне нравится индуистская концепция перевоплощения, и если сделать обобщение, то практически все конфессии подразумевают наличие неосязаемой тонкой материи, и осознать это присуще только нам – разумным существам. Знаешь Аннет, мне открылась одна простая истина – если очищать наше сознание от багов эгоистического разума и не засорять его разным негативом, то мы становимся способными осознавать наше мудрое подсознание, которое связано со всей вселенной. Это поможет направлять нашу жизнь в нужное нам русло и сделать нас по-настоящему счастливыми, – мечтательно сказал он, обнимая её.

– Для меня стал понятен смысл слова «просветление», – продолжал он. Это значит, что прожить жизнь нужно так, чтобы в момент смерти моё сознание устремилось к свету, а не погрузилось во мрак. Восхождение сознания к свету и есть настоящая свобода, и к этому стоит стремиться всю жизнь.

– Да, мой милый Антуан, да! Возьми меня с собой, – сказала она, улыбаясь. – Мы вместе полетим к свету!

Болевой предел

Встретились как-то две змеи. Друг дружке они приходились сёстрами: старшая – крупная змея, она имела красивый узор на шкуре в виде старинных орнаментов; младшая – напротив, хрупкого телосложения, миниатюрная, неприметного серо-зеленоватого окраса. Старшую звали Физиболь, младшую – Эмоболь.

– Здравствуй, сестра! Как поживаешь? Долго же мы не виделись! – сказала старшая сестра, обвиваясь вокруг нагретого солнцем камня.

– Ну, привет… Я готова ещё столько же не видится, – холодно отвечала ей младшая, прячась в тени раскидистого дерева.

– Почему ты такая… злая, – спросила Физиболь.

– Наверное, потому что ты – моя сестра, – язвительно шипя, отвечала ей Эмоболь.

– Нет, скорее потому, что ты завидуешь моим зубам, – нервно захохотав, сказала Физиболь и, ощерив громадную жёлто-розовую пасть, блеснула острыми как иглы, загнутыми вовнутрь клыками.

– Нет. Я считаю – это крайне неудобно иметь зубы такого размера. У меня есть мои маленькие, но не менее смертоносные зубки, – почему-то начав оправдываться, отвечала ей младшая сестра, временами высовывая тонкий раздвоенный язык.

– Что ж, каждому своё, – примирительным тоном продолжала Физиболь. – Ну, расскажи, чем живёшь? Почему тебя не видно?

– Всё от того, что моя жертва не может от меня быстро избавиться, даже если хочет этого. Я медленно и долго извожу её, пока она не сдастся совсем, – говорила Эмоболь сладким и въедливым голосом, явно испытывая удовольствие. – Незаметно проникнув, я начинаю душить её. Затем понемногу выпускаю яд, чтобы жертва страдальчески мучилась.

– Ты чудовище! – в сердцах воскликнула старшая сестра. – Ты больная на всю голову… до самого кончика хвоста!

– Может быть, но мне это нравится, – чуть слышно посмеиваясь, отвечала ей сестра, – но ты ведь тоже удушаешь и кусаешь своих жертв, впрыскивая им свой яд. Разве я не права?

– Я атакую только тех, кто нападает первым. Я атакую открыто, без промедления. Меня всегда видно – я имею предупреждающую окраску. Если кто-то проигнорировал предупреждения – остаётся пенять на себя, – сверкнув хищными глазками, гордо сказала Физиболь.