И Умник, в отличии от аналитика и Сленга, кто был тем вторым человеком-гостем в этой лаборатории, для кого вся эта аналитика читалась, включил всё своё соображение и воображение, чтобы вычислить из плотной массы человечества этого зуммера, представителя поколения ПРОгресса. И, пожалуй, ему без особого труда удалось представить это гражданское лицо, с активной жизненной диспозицией к окружающему миру, к которому у него есть ряд требований и претензий, через которые он и взаимодействует с ним.

«Раз это всё вокруг меня я должен почему-то принимать за должное, то оно само напрашивается на моё к нему потребительское отношение. И это прежде всего его выбор, ставить во главе угла принцип: за всё нужно платить. И я выбираю для себя кредиторскую сторону. Пусть все мне будут должны, чем как-то иначе».– С таких, скорей всего, позиций смотрит на мир этот зуммер, о ком велась речь в досье.

А вот Сленг на всё это дело смотрит иначе. – Вот не можешь ты, Мельдоний, без того, чтобы не окультурить текст собой. – С долей язвительной усмешки обращается к аналитику Сленг.

А Мельдоний не полезет в карман за затерявшимся словом и у него есть чем контраргументировать. – Стандартизация отменена, так что ешь то, что дают. – Со своей стороны усмехается Мельдоний.

– Я может скажу не совсем прогрессивные вещи, – говорит Сленг, – но не всякое варево в голове, можно проглотить. А уж особенно если там одно веганство намешано с кашей.

– Не может, а сказал. – Говорит Мельдоний. – И мне, конечно, льстит, а чаще потряхивает от оказанного тобой мне доверия, но сам знаешь, что каша в твоей голове ещё не оправдание для таких твоих несознательных умозаключений. И будет лучше придерживаться диеты в своих питательных пристрастиях, отказавшись от всего острого, жирного и что уж поделать, мясного, с хорошей прожаркой.

– У меня прямо слюнки потекли. – Звучно сглотнув, горько усмехнулся Сленг.

А Мельдоний смотрит на всё демонстрируемое Сленгом со своих аналитических и критических позиций. – И над рефлексами тебе нужно поработать. А то, глядишь, они в тебе выдадут человека с низменными пристрастиями к животной пище. – А Сленг только отмахивается от него рукой. – Дай уж здесь побыть самим собой.

А Умник всё это слушает, смотрит на все эти странности в поведении Сленга и не слегка отстранённо всё из происходящего понимает – совсем никак. Вот он и спрашивает. – Это вы о чём?

Сленг с Мельдонием переводят взгляды друг от друга на Умника, фиксируют внимание на нём, и после краткой паузы, с настроением, чуть ли неединодушно, со словесным сопровождением Сленга: «А он-то ещё вегетарианец», расплываются в довольстве. А Умник, припёртый к стенке непониманием того, что это всё значит, и не может возмутиться и возразить на такое своё склонение к углеводной только пище. Где им так и подозревается, что его таким образом хотят убедить встать на диетический формат довольствия.

– Ты, мол, человек самых прогрессивных взглядов, – так и слышится Умнику со стороны Сленга вот такие его увещевания, – смотрящий на будущее через прицел сохранения природы, где есть место только зелёной энергетике и таким же травоядным отношениям со всем живым, так что мы не могли не учесть этих твоих требований к себе и вписали тебя в группу диетологического формата качества жизни. Будешь, падла, жрать только зелёную энергетику, энергетические батончики, всё это запивая…тоже энергетиками, заряжаясь на заряд свежести прогрессивных мыслей. – А вот здесь уже Сленг вновь не сдержался от высказывания своих мыслей, и выказал свою позицию; так ему всё и не удаётся скрыть от всех истинную сущность оппортуниста и ярого противника прогресса. – А мы с Мельдонием, так уж и быть, за всех вас, энергически заряженных прогрессивов, будем отдуваться на этом поле действия – в столовой, стирая эмаль своих зубов не об качественную кислоту энергетика, а об хищность своего внутреннего мира, кому подавай мясо и ещё что-то из того, что пока что вычеркнуто из пансиона питания.