– Как-как? – опер вскинул брови. – Странное отчество.

– Д-да… Наверное.

– Ещё кто?

– Заместитель по строительной работе – Рустам Максимович. Ещё…

– Да ты сейчас туда поезжай и опроси их, всего и дел-то, – предложил внезапно следователь.

Собакин повернулся.

– Что говорит Лев Леонидыч?

– А что он говорит, – сухо начал следователь. – Стреляли из обреза. Убили. Гильзы нашли. Баллисты, конечно, скажут больше.

– А, вот ещё что! – неожиданно вспомнил Игорь Николаевич, отчего оба полицейских упёрли в него озадаченные взгляды, несколько колючие, поэтому водитель как-то оступился, словно забыл, что хотел сказать. Но, собравшись с силами, продолжил: – Он всё нервничал из-за какого-то Жени.

– Какого «Жени»? И как нервничал? Когда?

– Да буквально пару дней назад… Мы так и едем, здесь же, по этой же дороге… А ему кто-то звонил. И он так и отвечал «Да что мне Женя?! Что мне Женя? Хватит полоскать мне мозги этой ерундой!..» Ну, выражался он ещё похлеще. Больше я ничего не знаю.

– Ручкин займётся телефоном, – сообщил следователь Собакину. – Ты же едь в офис и наведи там шороху… Надо быстро что-то решать. Ещё камеры бы неплохо проверить. Скорее всего, камеры с универмага его засняли.

– Тут же университет, – напомнил Собакин. – Куча народу… Версий у меня две: или заказ, или псих-одиночка.

– Отрабатывать надо, отрабатывать версии-то, – напомнил ему следователь добродушно.

– Я сначала заскочу в универ, – предложил опер. – Пообщаюсь с ректором и вообще… Сколько вон студентноты околачивается. Загоню их на пары. Попробую хотя бы.

– Мы тут закончим. А ты давай мне результаты. И только лишь их, родимых!..

«В морг значит морг», – послышалось где-то жужжание Льва Леонидыча.

Собакин быстро пошёл в сторону университета, отчего высыпавшая толпа студентов стала разбегаться. Хоть он и не был тщеславным, но почему-то где-то в глубине души это его чуть было не позабавило; но Собакин сразу же себя одёрнул.

«Дядя Стёпа – всегда друг», – подумалось ему, хотя тут же он себя поправил. Нет, не всегда. Например, убийце Жирова дядя Стёпа точно не друг.

ххх

Университет представлял собой широкое четырёхэтажное здание с длинным серым крыльцом. Почти все первокурсники разбежались с него, и на нём оставались те, кто посмелее и постарше, поворачивая спокойные лица вслед за Собакиным. Он чувствовал, что некоторые – кто побойчее – смотрят на него даже с вызовом, но это лишь вызвало у него едва заметную улыбку, искривившую губы.

Взявшись за ручку двери, Собакин обернулся и круто поднял голову в поисках камеры. И он её нашёл – чёрный глазок смотрел прямо на крыльцо. Стало быть, ничего интересного она не засняла. Вряд ли убийца выходил из этих дверей, только если он не идиот.

В вестибюле университета тоже были студенты, которых низкорослая – очень низкорослая – и худосочная женщина в багровом приталенном костюмчике пыталась усмирить и разогнать по парам.

– Извините, – прервал её Собакин, сказав ей это едва ли не в ухо, чтобы перекрыть стоявший гвалт. – Мне нужен ректор этого университета…

– ДА ЧТО Ж ТАКОЕ?! – вскричала она. – Где дежурные?! Где заместитель по воспитательной работе?! Пётр Семёныч, Пётр Семёныч!

Пётр Семёныч был худощавым охранником в чёрной куртке и голубой рубашке, выглядел он настолько растерянно, и что-то вполголоса пытался объяснить здоровым пятикурсникам, не двигавшимся с места, глядевшим во все глаза на уличное происшествие через большие университетские окна.

– Извините! – крикнул Собакин ещё раз, наклонившись к ней ещё ближе, чуть ли не на расстояние поцелуя в шею. В нос ему ударил лёгкий травяной парфюм; он мягко взял её под локоть. – Извините, у меня срочно!