– Как я понял, никаких поставок за этот период времени не было?

– Не было. – Подтвердила Старжицкая. – Перед тем, как уйти в запой, Кант все остановил. Сказал: «Ни шагу назад, ни шагу вперед». Три колонны с товарами застряли в лесах. Остальные, с оборудованием – на Самоа.

– Но мы, те, что здесь застряли, замаскировали, на всякий случай. – Сказал Карлович. – Тягачи отогнали в заросли и раскрасили прицепы под крестьянские домики. Очень натурально получилось.

– Точно! Издали, никогда не скажешь, что это прицепы. – Усмехнулся Бюлер, сверкнув белозубой улыбкой. – Так – три новые деревеньки посреди леса.

– Значит, все – слава богу. – Сказал Войтеховский и даже перекрестился, глядя на седую голову профессора.

– Не поверю, что все хорошо, пока не скажете, что это ваше «Все – слава богу» значит. – Гадюкой прошипела Жанна Старжицкая, нареченная «кузина» старшины гильдии.

– Дело в том, господа, что мы уже четвертый день мы живем в новой реальности. «Система» четыре дня назад вынесла решение по Шаффурту и огласила приговор.

В зале трактира стало очень-очень тихо.

– Как, многие из вас знают, до сих пор мы витали в облаках. Защитная система Вселенского Надзора никак не могла определиться со статусом этой серой зоны, под названием бургграфство Шаффурт.

– Тут все посвящены в детали, Войтеховский. Давай – ближе к делу. – Сурово сказал главный энергетик Бакстон.

– Эпоха физики отступила на задний план. Пришло время лирики. Так, что терпите, Томас. Короче, мы получили не то, что хотели. Мы с Сигизмундом Самуиловичем, пытались сохранить статус-кво. То есть или остаться серой зоной в череде мирозданий, или получить статус отдельной вселенной. В обоих случаях мы оставались островом Свободы, неподконтрольным ни Вселенскому Надзору, ни Лиге Наций. Кант почти год работал с этим электронным колоссом, направляя его на верный путь. Не вышло. Там, что-то щелкнуло в квантовых мозгах и – все! Теперь Шаффурт тоже исходная вселенная. Нулевая. С десятого числа января месяца. Со Святого Агафона.

– Как это может быть? – Разинули рты физики.

– У, Канта спросите, когда проспится. Хотя он сам еще до конца не разобрался.

– Почему – нулевая вселенная, почему не «39—1658»? – Прозвучал вопрос от дам-гуманитариев.

– У нее спросите. У «Системы».

– У нее спрашивать не хочу. – Фыркнула София Карлович, «дочь» Карла Карловича. – У вас хочу.

– Как я понял, все произошло то ли из-за арифметических упражнений, которые Кант стал подбрасывать «Системе», то ли от того, что мы проходческий щит в Шаффурт перетащили.7 Как я сказал, когда профессор проспится, сами у него спросите. Не это сейчас – главное. Главное – мы, со временем, так или иначе, окажемся в поле зрения мирового сообщества. И, в первую очередь в поле зрения социально ориентированных политических деятелей.

– Значит теперь все? – Грустно спросил физик Эжен Линь, бывший наладчик контура. – Грядет приобщение этого прекрасного места к общечеловеческим ценностям социал-либерализма?

– Да, теперь – все. И, все – очень плохо. Можно сказать, даже – очень нехорошо. Представьте себе, что случится, если прогрессивное человечество, борцы за привилегии для паразитирующих слоев населения и климатические лидеры доберутся до Шаффурта? Современную неолиберальную доктрину все помнят?

– Политическая целесообразность превыше всех законов! – Провозгласил основной постулат современного неолиберализма профессор Кант, на мгновение очнувшись от дремы.

Вслед за этим последовало долгое тягостное молчание. Видимо присутствующие медленно осознавали, какая судьба ждет Шаффурт, когда до него доберутся борцы за всевозможные равенства и оправданное беззаконие. Собравшиеся в таверне представители гильдии красочно рисовали в воображении, чего могут наворотить функционеры из «нулевой», направляя местных жителей по пути этической гармонии.