Опасения не оправдались. Едва солнце начало подниматься, Яра моргнула, и темнота сменилась прозрением. Перед глазами пока всё расплывалось, но девица различала свет и тени, цвета и очертания предметов. Она поднесла к лицу дрожащие руки и принялась осматривать их, каждый грязный палец с обломанными ногтями, каждую царапину, пока всё не стало чётким. Тогда Яра вскочила и понеслась в избу.

Она заколотила в запертую дверь, позабыв о том, что старики могут спать. Но дедушка сразу открыл – видно, переживания за Яру не позволяли ему отдохнуть; позади него показалась и встревоженная бабушка. Они быстро запустили девицу в дом и усадили за стол. Старушка выглянула в окно, проверяя, чтобы никто не заметил появления внучки, и сдвинула занавеси. В избе повис сумрак, так напоминающий слепоту, что Яра протёрла глаза руками. Бабушка с дедушкой не могли не заметить кровавые следы на руках, заляпанный грязью сарафан и напуганное выражение лица девицы, потому под их оханье и вопросительные взгляды она принялась без утайки пересказывать события ночи: от лесных мар и ворожеи на капище до обряда и оборотней. Если б кто другой поведал ей о таком, она бы не поверила. Да и сейчас произошедшее казалось ей страшной сказкой, но никак не былью последних лучин. Подтвердить слова Яры могли лишь оборотни, чьи человеческие обличия она не видела, хотя перед уходом с капища мельком слышала их тихие голоса, и ворожея. Девица плохо рассмотрела её лицо в темноте, но была уверена, что узнает, если увидит в деревне.

Старики молчали, не задавая вопросов. Оно и понятно, не сразу найдёшься, что сказать после такой истории. Пока Яра умывалась и стирала кровь, дедушка трепал бороду, а бабушка зашивала дырявый сарафан, но иголка постоянно выпадала из её рук. Внучка видела, как старики разволновались. Её и саму до сих пор потрясывало: больше всего страшило осознание, что не только она пострадала, но и был убит человек, чья кровь пролилась на её ладони.

– Ворожея – кем она может быть? – Девица решила увести разговор в более спокойное русло. – Она наверняка из Туманки, издали не дошла бы сюда. А если и шла, то местные заметили бы её. Слепая, бледная, черноволосая. Есть тут такая?

Яра спрашивала не из любопытства. Лишь ворожея могла объяснить, что произошло ночью и что означали слова оборотня: «Мы никого не отпускаем». Волки не оставят её в покое?

– Бледных и темноволосых с дюжину или две на всю округу наберётся. А вот слепых у нас не водится, – пожал плечами дед. – Хотя нет, родились у нас как-то в один год две слепые девицы…

– И где они сейчас?

– Нету их, – в голосе старика вдруг проскочило напряжение, словно камушек на ровной дороге. – Знахарка, у которой Алёна моя в помощницах ходила, толковая была, излечила обеих малюток. Да и не живут они больше в Туманке. Точно незряча та ворожея была, может, показалось тебе?

Внучка помотала головой. Уж слепоту-то она не забыла бы, особенно после того, как пережила её сама. Если жрица не из Туманки, то откуда она взялась, не в лесу же живёт? Хотя с такой станется.

– Спросим у соседей. Быть может, действительно кто видел её, – предложила бабушка. – А сейчас отдохнуть нам всем надобно. Не всё же время об опасности думать, иногда и покой нужен.

Она кивнула Яре на лавку, и та, не споря, улеглась спать. В одном бабушка ошиблась: покоя девице было не видать, особенно после того, как выяснилось, что кто-то оставил ей ещё одну весточку у калитки.

SHENA? – Небо (2020)

С той поры, как Яру принудили к обряду в лесу, прошло уже несколько дней. Девица проводила их в тревоге, поглядывая на цветы колокольчика, обмотанные крапивой и оставленные в зазоре калитки кем-то неизвестным. Впрочем, она догадывалась, что этим «кем-то» был оборотень. Старики придерживались того же мнения.