– Но мне нравится здесь… Да и, кроме того, родители меня не отпустят. Разве я могу против воли отца…

– Да? – уточнил Хельд. Глаза у него затуманились – он о чем-то напряженно думал. – Ладно. А если я куплю тебя в жены?

Она думала, что изумлена до крайности, но оказалось, что край еще далек.

– В жены?

– А что такого? Мне уже двадцать семь, пора подумать о свадьбе. Разве это будет не убедительно?

– Но ты же не хочешь… Ты же не жениться хочешь. И любовь…

– А разве браки заключаются ради любви? Брак – это дом, семья, дети… Словом, всегда есть какие-то практические соображения. У меня они несколько иные, чем у всех, но тоже практические. Так чем я хуже других?

– Но…

– У нас будет настоящий брак. Разумеется, со временем появятся и дом, и дети. Просто сначала мы будем жить походной жизнью. Вот и все. Через пару лет я планирую отойти от дел, а может, если теперь подвернется выгодный заказ, то и через год. Что скажешь?

Она покраснела.

– Я-то что. Если отец будет согласен…

– Я тебя спрашиваю, – настаивал Хельд. – Я тебе не противен?

Аир украдкой покосилась на него. Ровные черты лица, яркие синие глаза, прямой нос, ровная, короткая бородка… Красивый парень. Кроме того, рейнджер. Да и выйти замуж в пятнадцать лет… Ей будут завидовать.

– Ты мне нравишься, – честно ответила она. – Но я не знаю.

– Ну и ладно, – усмехнулся он. – Как говорят, стерпится – слюбится. Пойдем.

Тем же вечером он заговорил с отцом Аир. Разговор получился короткий – Хельд предложил ему золотой браслет и коня, Раун с веселым удивлением оглядел его, словно прикидывая, хватит ли жениха на подобный выкуп, потом посмотрел на дочь и кивнул головой. Поскольку жених должен был скоро покинуть деревню «по делам», как он пояснил, свадьбу договорились играть сразу же, на следующий день. Ироя только вздохнула, что не будет ни сговора, ни хоровода, ни девичника, ни обрядового «пивного застолья», выгнала Хельда из дома (считалось неприличным жениху и невесте до свадьбы спать в одном доме) и договорилась, чтоб его приютили соседи. Новоиспеченный жених не спорил.

Никого не интересовало, с чего это вдруг гостю приспичило жениться. Мало ли, какие у него резоны, зачем его допрашивать. Хоть он и не крестьянин из соседней деревни, и о его предках, дедах и отцах ничего неизвестно. Отец невесты был спокоен. Рейнджеры, охотники Пустошей – настоящие мужчины, всегда с достатком, а что «работа» у них опасная, так что с того? Наемники тоже мрут как мухи, однако женятся, заводят детей и оставляют женам наследство.

Родители для того и требовали с жениха выкуп за будущую жену, чтоб убедиться в его достатке. За золотой браслет, отданный Хельдом, в здешних краях можно было купить отличный надел. А это всем доказательствам доказательство. Если мужчина может отвалить такой выкуп, он всяко не голодранец.

В деревне жили древнейшие брачные традиции, отступить от них никому из селян не пришло бы в голову. Так же не пришло бы в голову, что кто-то способен понимать их иначе. Когда мужчина берет себе жену, он должен понимать, что ее предстоит содержать, кормить детей, которых она родит, и тут уж родители мужу дочери не указ. Мужику виднее, как действовать.

Забот у Рауна и двух его жен, привыкших растить детей сообща (они обе смотрели на Аир, как на дочь), было только две – собрать приданое и сыграть свадьбу, как положено. Содержимое двух сундуков вывалили прямо на пол и стали отбирать то, что, по мнению старших, следовало отдать щедрому жениху. Вопрос был важный, потому что хорошее приданое – это вопрос чести семьи. Рауну предстояло в будущем выдавать замуж еще не одну дочь, следовало хорошо зарекомендовать себя в глазах грядущих женихов. Ведь в деревнях все видят, все до последней тряпки. Приданое невесты на свадьбе принято было демонстрировать.