– Уходим, – сказала ведьма. – Демоны могут вернуться.

Леди Мейрак побежала к выходу. Беатриса и батория последовали за ней. На первом этаже они встретили стражников. Маги признались, что спали и не слышали шум битвы.

Стены зашатались сильнее. Волшебные изображения на них погасли. Потолок начал обваливаться. Колоны, поддерживающие его, раскрошились. Картины упали на вазы и покрылись трещинами. Свечи, горящие чёрным пламенем, опрокинулись на праздничные столы. Пол просел. Лестницы переломились и пошли в никуда. Замок застонал, будто умирающий зверь.

– Бежим! – закричала Астрид.

– Почему Самаль-мор-Тэль рушится? – спросил страж, щитом прикрывая Беатрису от падающих люстр.

– Сакральные места погибают вместе с хозяевами, – проговорила ведьма, пересекая холл. – Я убила Оливьера Эдасмора. Теперь защитная магия стирает его замок с лица Сноуколда, чтобы тайны мертвеца исчезли вместе с ним.

– Передвигайтесь быстрее! – ткнула стражника в спину леди Мейрак.

Звон её каблуков, разносимый эхом, смешался со скрипом мебели, хрустом разбивающихся зеркал и гулом падающих колонн. Путники прыгнули в разлом между стеной и колонной и выскочили из замка прежде, чем стены рухнули, похоронив под собой произведения искусства, драгоценности и колдовские артефакты. Беатриса со вздохом облегчения посмотрела на руины Самаль-мор-Тэля и велела найти место, где можно скрыться от демонов и отдохнуть.

Путники вновь ступили на серый песок Бесконечной пустыни. Дюны и барханы встретили их удушающей жарой, запахом серы и темнотой, освещённой лавовыми реками.

У разрушенного замка промелькнул мрачный силуэт Люцэра Соргаса. Надежда доказать королю мнимую преданность не покинула его. Он замысли новый план убийства леди Мейрак.

Царапины на лице Янины зажили, и она оповестила Авелину, что готова ехать в приют. Перед выходом принцесса сняла платье, расшитое драгоценностями, и надела голубой сарафан с изображением Гром-птицы.

Во дворе её встретила свекровь и провела в карету. Конан присоединился позже и сразу отвернулся к окну. Он еле сдерживал себя, чтобы не поругаться с Яниной. Она не заметила его состояние, разглядывая украшенное золотом платье Авелины.

– Не кажется ли вам, что, если вы придёте к сиротам в дорогих нарядах, то оскорбите их чувства? – полюбопытствовала принцесса.

– Зачем лицемерить, подражая отребью? – изогнул бровь оборотень.

– Сынок хочет сказать, что лорды должны выглядеть подобающе, – заулыбалась оборотниха. – Все меценаты приезжают в приют, сияя красотой. Пожертвования нищим – это прежде всего демонстрация богатства перед другими господами. Слухи о нашей щедрости быстро дойдут до них.

– Разве помощь беднякам – не главное? – удивилась Янина.

– Дорогая, пора взрослеть! – шире улыбнулась Авелина. – Бескорыстно никто не помогает.

Конан одобрительно хмыкнул. Принцесса опустила взгляд, понимая, что споры рождают только ненависть. За окном мелькнули замотанные в шкуры бедняки, грязные улицы и кактусы, торчащие среди пальм.

Карета подъехала к убогому серому зданию с кривой надписью: «Дом сирот леди Авелины Яронг». Янина с грустью посмотрела на заскучавших спутников и устремилась ко входу.

Из макфа пахло сыростью и плесенью. Покосившиеся стены гнили, отбрасывая тени на ветхую мебель. Деревянный пол служил пристанищем для мышей.

Под лестницей, ведущей на верхние этажи, выстроились голодные, тощие сироты в оборванных одеждах с грустными, не по-детски серьёзными глазами. Возле них крутились воспитательницы. При виде лордов они расплылись в лицемерной улыбке и принялись наперебой благодарить за визит.