– Не убегай. Злишь, – прорычал на ухо, крепче притискивая спиной к себе.

Замерла.

Умница. Не выводи. Никакого резона.

Прикрыв глаза, плавно провёл носом от виска до подбородка, ощущая мягкие изгибы её тела. Не сдерживаясь, глубоко, с шумом втянул носом лёгкий фруктовый аромат.

– Вот так и знала, что вакцина от бешенства придётся тебе кстати. Пенистое слюноотделение, косоглазие, вываливающийся язык – сходится? – повернула голову, неприятно хлестнув меня по лицу хвостом волос. Я с силой прихватил зубами атласную кожу между её шеей и плечом. – У-у-у, да у тебя Ростислав Романович, буйная форма, – девчонка не отклонилась от меня ни на градус. Но я не обманывался на счёт её мнимого смирения. Бывалый. Котёнок только и ждёт, когда я расслаблюсь и потеряю бдительность, чтобы воспользоваться моментом и, показав боевые коготки, удариться в бегство.

Чёрт подери, её смелость и способность при необходимости дать резкий отпор будили внутри меня что-то животное…

Предвкушение погони?

И голод.

– Хватательные движения пастью, – продолжала она болтать, словно ей было совершенно плевать на своё обездвиженное положение и темноту вокруг, – агрессия, м-м-м… Прячешься в укромных местах. Нападаешь молча, без предварительного лая.

Выдержка мне всё-таки изменила, и я громко рассмеялся, внутренне готовый к любой женской каверзе. И девчонка не разочаровала: порывисто дёрнулась, пробуя вырваться. Вхолостую.

– Пусти, Бармалей! – старательно выворачиваясь. – Ты что, жил в лесу, молился колесу?! Убери свои грязные, мерзкие лапы!.. Меня сейчас стошнит!

– Отр-р-рава, – толкаю её лицом к стене, практически наощупь хватаюсь за лямки топа и рывком высвобождаю грудь, одновременно придавливая своим телом к холодной зеркальной поверхности.

– Ай! – вскрик.

И, не дав опомниться, запускаю одну руку в леггинсы, а другую припечатываю к её обнажённому животу, жёстко фиксируя девчонку в нужной мне позе. – Что ты?.. – задыхается возмущением, стискивая ноги и, выпустив свои коготки, разом впивается в мою ладонь, силясь избежать проникновения.

– Дико злишь… – хриплю и опять прикусываю за шею. В этот раз сильнее. – И возбуждаешь… – без особых усилий ныряю пальцами под резинку трусиков.

Слабо взбрыкнув, вертится в моих руках. Не очень убедительно. Делая себе же хуже. Или лучше – как посмотреть.

– Помурлыкай, Котёнок… – мажу подушечками пальцев по клитору.

От лёгкого касания девчонка вздрагивает, будто живой нерв, и застывает, жадно хватая ртом воздух. Но, сука! Не издаёт ни единого стона, или всхлипа!

Непослушная.

Рисую круги по горячей плоти, перебираю пальцами… Чуть расставляет ноги.

Осознание, что она действует инстинктивно, вынужденно подчиняясь телу, а не мне – раздражает.

Ловлю зубами мягкую мочку. Облизываю… посасываю… Лениво скольжу пальцами в трусиках чуть глубже…

Зажимается.

– Тш, – успокаиваю. – Ты течёшь, Котёнок... – шепчу, тягучим движением размазывая влагу, и возвращаюсь обратно.

Звонко шлёпаю девчонку по промежности.

Покачнувшись, молча вскидывает руки, прижимая их к зеркалу. Тяну её на себя. Не поддаётся: тихонько сопит, упрямо вжимаясь лбом в зеркало.

Строптивая.

Ругаясь сквозь зубы, постукиваю пальцем по припухшему влажному клитору и присасываюсь к её плечу.

Массирую… Потираю… наращивая темп...

Её дыхание учащается.

Лёгкая вибрация женского тела передаётся мне по кистям и устремляется к бёдрам, тем самым подпитывая звериный голод, до помешательства терзающий сознание.

Содрать, к чертям, ненужные тряпки!

Насадить на член!

И немедленно насытиться!

Оттрахать так, чтобы даже коситься в мою сторону боялась, не то, что смотреть с вызовом!