Бояна ученика гоняла для виду, её обучение уже закончилось. Не так рьяно старуха рассказывала про знахарское мастерство, носила ему старые и новые книги. Больше нянькой стала, чем наставницей и первой слушала его бесконечные истории. А тот все скачет и показывает, руками машет, голосом кривляется и на глазах рисуются картинки из его воображения.

– Дурашливый, не могу просто, – через смех говорила старуха когда заканчивалась очередная история.

И то была самая искренняя реакция, самая понимающая, самая желанная самим мальчишкой.

* * *

С Гораздом все было не так гладко. Чем старше становился Мстивой, тем сильнее наставник придирался к Ненашу . Руки у мальчишки сразу стали дырявые, удары слабые, а голова пустая. Когда управляться с мечом учил, синяки такие оставлял, что переливались те от красного до зеленого и сходили по месяцу.

В конюшне Ненашу разрешалось только убирать и мыть лошадей; седлать коня или держать поводья ему позволяли лишь при отце. От волнения у мальчишки получалось все из рук вон плохо, а Горазд и рад сетовать да одергивать.

Другие мальчишки прознали, что по раннему утру Ненаш домой возвращается, и принялись провожать его насмешками и оскорблениями. Пусть кричали, но близко не подходили, все косились на Горазда, что взглядом провожал ученика до дома

Так и тянулись дни мальчишки: то драить стоила, то отхватывать палкой деревянной по ногам и рукам. Бояна раз высказала все вздорному наставнику и даже пригрозила рассказать Остромиру, как у них тут занятия проходят. С того дня Горазд с Ненашем больше не говорил.

Мальчик продолжал приходить на занятия в назначенные дни, выполняя свои обязанности, но от Горазда не отставал. Все ждал когда тот смягчится и оттает к нему. И все станет как раньше.

Да только ото дня ко дню ничего не менялось, совсем угрюмый, возвращался Ненаш из конюшни домой. На заборы забрались мальчишки и принялись орать:

– Ой воняет… Конюшей что ли?

– Хуже! Ненаш по улице идет.

– Смрад такой! Глаза щиплет!

Он прибавил шаг. Один из мальчишек, побольше остальных, спрыгнул с забора и догнал его.

– Куда это ты идешь? Такую вонь гнать надо, – схватив Ненаша за воротник, он резко потянул назад, и тот упал на землю.

Остальный мальчишки нагнали зачинщика. Сами испуганные резкостью своего товарища, они посмотрели на конюшню, вокруг. Ни души.

– Вывести его за ворота! – возбужденно завопил один из них.

– Там сторож, дурка, – главарь остановил их, указывая на сторожевую будку рядом с конюшней, – Я знаю! Вот, отведите его туда! – и он указал на заброшенную хату, стоявшую поблизости.

Ненаш смотрел, как дом его становится все дальше, как вид улицы расплывался из-за слез, наворачивавшихся на глаза. Он хотел позвать на помощь, хотел чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, его защитил. На беззвучный зов из конюшни показался Горазд. Они встретились взглядами до того как мальчик успел издать хоть один звук. И страшнее стало не от того, что волокут его по земле и точно больно побьют, а от того, как смотрел на него наставник. Он не видел в мальчике ничего. Будто не живого человека мелкие негодяи тащат, а обычный мешок. Крик застыл в горле фразой: “Никто тебе не поможет”.

Домой он пришел позже обычного, весь мокрый, битый и в грязи, с порога услышал голос наставника:

– Остромир, вели мне младшего обучать. Нет сил на старшего твоего, все как о стенку горох. Да и жена со свету сживет, что ночами пропадаю. Всех одиноких баб извела, всё ловит меня по чужим хатам.

– А как же Ненаш? – удивился посадник.

Все за дверью затихли.

– А как же Мстивой? – неожиданно отозвался материнский голос. Ненаш дрогнул.