Вот это было крайне плохо. Несмотря на кардинальную разницу двух сверхдержав, между собой мы воевали по-тихому. То есть, можно было разрушить этот мир, но Свет тогда получил бы право забрать себе любой из наших нынешних. Любой. Так что прецеденты на нападение на таких вот совсем не нейтральных богов происходили в исключительно редких случаях и требовали обязательного предварительного одобрения Хозяевами.

Из-за этого я внутренне замер и даже услышал воображаемый едкий голос своей помощницы. Ведь цепь-то следовало замкнуть. Образно говоря, каждый разрушенный мир являлся своеобразным кровавым узлом, как в Треугольнике Отсечения. Я подготавливал для Тьмы основу для мега масштабного заклинания и… кажется напортачил на ровном месте! Строить новый узор было поздно.

… Треклятье, меня всё-таки обратят в какую-нибудь сверхпослушную гадость! И это тогда, когда я так близок к редкому могуществу.

– Пошли, – тихо шепнула женщина.

Я тут же вышел из своего ступора. Оказывается, мне довелось застыть с плотно сжатыми в узкую черту губами и теперь они даже болели от перенапряжения мышц.

– Нет. Никуда я не уйду.

– Уже действительно поздно, – попыталась облагоразумить она меня. – Пошли.

Беспокойство женщины было яснее некуда. За мой провал непременно досталось бы и ей, но она прекрасно понимала, что лучше не замкнуть цепь, чем отвечать за нарушение пакта со Светом.

Нет, имелся ещё один рациональный выход, конечно.

При проявлении упрямства в желании завоевать именно тот или иной мир чаще всего начиналось обсуждение традиционного завоевания. Чтобы не лишать себя возможности отвоевать понравившуюся территорию, представители Света и Тьмы договаривались о времени и в назначенный час наполняли мир своими тварями. Происходила битва стенка на стенку. Никакого участия в ней хранитель мира и маги выше определённого уровня права принимать не имели. И это, конечно, был выход из нынешнего положения, но выход затянувшийся. Я, как и моя помощница, прекрасно видел, что толку от этого только собственное удовлетворение. Цепь не замкнулась бы. Время, время бы стало упущено!

– Да пошли уже!

Она положила руку мне на плечо, чтобы наконец-то увести меня куда подальше от презрительных взглядов эльфов, но я резко скинул с себя её ладонь.

– Я же просил тебя никогда не прикасаться ко мне!

Затем я отшвырнул в сторону ненужный свиток, тут же вспыхнувший ледяным пламенем, и, сделав пару шагов по направлению к хранителю мира, проговорил:

– Тогда я буду действовать сам по себе. Я вызываю тебя на поединок за твой мир, бог!

Тонкая бровь эльфа приподнялась сама собой. Раз я желал действовать как лицо частное, то об использовании мощи Тьмы речи быть не могло. В моём распоряжении остались бы только собственные силы. И, напротив, сам Йун… Йунулен… Йунне… Тьфу! Кто-то там имел бы полное право для защиты своей собственности призвать поток жизни. Со своим вызовом, я выглядел для него как шавка, лающая на слона.

– Бессмысленная жестокость, – приятным звонким голосом заметил хранитель мира, – но я не откажусь. Уничтожение любого слуги Тьмы является благим деянием… Нужно ли вам время подготовиться, мой соперник?

– Нет. Плащ сменю и готов буду.

– Я непременно воспою сею глупую храбрость в своих балладах, назвавший себя Странником.

Хмыкнув, ибо судьба меня с ещё одним богом-песенником столкнула, я подошёл к моей помощнице. Она чего-то там хотела прошипеть, но я так свирепо скривился, что никаких слов так и не прозвучало. В конце концов моя смерть открывала ей свободу от моего присутствия в её жизни. Так что я спокойно снял с плеча сумку, в которой нынче лежал мой старый плащ, и сунул её в руки женщины, чтобы удобнее стало переодеваться. Затем скинул с себя нынешнюю накидку.