Папа и мама ненавязчиво внушали сыну уважение и заботу о других людях. Во дворе соседи Жору считали хорошим мальчиком, настоящим тимуровцем.

Книгу Аркаия Гайдара он читал и поступки Тимура из книги поддерживал, окажись он на его месте, поступал бы точнго также.

Когда в иерархии ровесников в третьем классе появились неформальные лидеры, собиравшие ватаги и утверждавшие свой статус кулаками, Георгий, отработавший удар деда Руди, и не боявшийся вступить в драку, однажды, после уроков, забрел в школьный подвал, откуда вечерами доносились смачные шлепки и с полчаса наблюдал, как мальчишки и девчонки старших классов и солидные дядьки и тетки швыряют друг друга на кожаные маты, но при этом не плачут, не злятся и не ругаются, а смеются и что-то деловито обсуждают.

Он достоял до перерыва. Тренер, а Жора понял, что он тренер, потому что коренастый лысый дядька не швырял сам, а только показывал другим, как надо швяркнуть получше.

Так Жорик узнал и о том, что самбо это не киношная борьба, а вполне себе надежный способ самообороны без оружия .

На самбо он ходил больше года, но бросил, потому что в их зале появилась еще одна группа из восьми молодых парней и девушек, которых тренировал какой-то явный азиат.

Эти не кидали друг друга об пол, а дрались руками и ногами, нанося реальные удары с криками «кия!»… или что-то вроде. Двигались они очень быстро, словно танцуя.

В пятом классе Георгий доходчиво объяснил наглым сверстникам, что он не будет делиться обеденными деньгами и бегать как собачка, выполняя поручения задиристого неформального лидера, второгодника и хулигана.

Тот оценил свинцовый блеск в глазах Гарина и испытывать судьбу не решился, даже попытавшись свести дружбу с Жорой, чтобы уже потом хитростью, узнав слабости нахального ботана, подчинить, но тот быстро раскусил коварство и держал дистанцию.

Помог и дед, забравший внука в то лето в поездки по стране. А когда Гарин вернулся в конце августа к школе, хулиган этот уже был на учете в детской комнате милиции, и все родители шугали своих чад от него, как от чумного.

Школа карате оказалась весьма редкого стиля Вадо-рю20. Среди популярных школ Шото-кан и Кёкусинкай, этот смотрелся как танго или вальс среди рок-н-ролла.

Георгий несколько недель пытался совмещать занятия самбо и карате, но потом извинился перед тренером самбо и окончательно перешел в Вадо-рю.

Он не забывал заниматься гитарой. Все дни его были расписаны так, что на безделие времени не оставалось.

Конечно, Гарин играл и классические партии и «Дым над водой», никогда не «опускаясь» до дворовых песен.

Папа категорически запрещал» эту вульгарщину», а мама, слыша характерный хрип из окон во дворе, морщилась, будто жевала лимон со шкуркой, ее тонкая искусствоведческая натура, наслаждавшаяся Гайдном, Вивальди, Моцартом и Бахом, гитару допускала в свои нежные розовые ушки только в исполнении Пако де Лусия21.

Она не понимала прелести бардовской и дворовой песни, считая все это пошлостью и андеграундом.

Благосклонно папа отнесся к Окуджаве, Визбору и Городницкому. «Это можно, – говорил он, – это достойные люди, ученые, журналисты. Хотя их песни я бы тоже не называл искусством»!

Гарин не пробовал делить свой мир на два, нарушая заповеди родителей. Он тоже не стал фанатом «блатняка», как называл эти песни отец, но военные песни Высоцкого чудесным образом наложились на военные истории деда Рудольфа, отчего стали проникать в душу и вызывали слезы восторга, но это была реакция конечно не на музыку из трех аккордов, а на необычно глубокие стихи Владимира Высоцкого, как поэта.