Находясь при власти, председатель Думы себя, однако, не забывал. Выбивал бесплатный билет на проезд в первом классе по всей железнодорожной сети России на 1917 год, просил изготовить копию печати и зажигалки, которую приметил на столе у морского министра, требовал, чтобы предоставленный ему “легковой самоход” ставился на ночь в его домашний гараж, а шофер мог ездить в штатском платье, хотя на машине будет оставаться “военный знак”. Скандалил, обращаясь к директору императорских театров: «Почему руководителям Думы предоставили билеты в партер Мариинского театра, а не в ложу?»

Февральская революция явились для Родзянко, хотя он сам ее давно пророчил, полной неожиданностью и тяжелейшим потрясением. Секретарь председателя Думы Садыков вспоминал, что, отправляясь утром 27 февраля в Таврический дворец, Родзянко «Подошел к иконе и как глубоко верующий человек опустился на колени и трижды перекрестился… „Все кончено… Все кончено!“ – повторил он несколько раз, как бы про себя… Он как-то сразу осунулся, постарел, глубокая тень печали легла на его открытое, честное лицо, тень, которая оставила свой грубый след на всю его жизнь… И первый раз я увидел на лице Михаила Владимировича слезы. Он тихо плакал».

Вместе с тем Родзянко отчетливо уловил новый «стиль времени». В ночь на 1 марта он горячо выступил за отречение Николая II в пользу сына Алексея. В разговоре по прямому проводу с главнокомандующим Северным фронтом генералом Рузским Родзянко утверждал, что требуется решение «династического вопроса». Резонно указывал, что «происходит одна из страшнейших революций», при этом его попытка «взять движение в свои руки и стать во главе» «далеко не удалась», «народные страсти разгорелись в области ненависти и негодования».

Он считал, что провозглашение императором вел. князя Михаила Александровича, что потом и сделал Николай, только подольет масла в огонь, и «начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить народное волнение будет некому».

Очутившись после отречения царя в правовом вакууме, правящая элита сразу стала заложницей системы «двоевластия» – попала в зависимость от переменчивой политической конъюнктуры, давления со стороны вождей Совета, вынужденных учитывать все более радикальные требования «революционной демократии».

Потерял всякое значение и Дума. Явившиеся из Смольного солдаты изъяли пишущую машинку, был срезан и вынесен последний из трех телефонных аппаратов, находившихся во дворце около почты и т. п.

После Октябрьского переворота Родзянко под угрозой ареста покинул Петроград. Участвовал на Дону в Ледяном походе генерала Корнилова. Однако в офицерской среде к нему относились с подозрение. Бывшего председателя Думы считали ответственным за все беды – Февральскую революцию, отречение Николая II, приход к власти большевиков и т. п.

Покинув Россию, Михаил Владимирович жил в Сербии оказался на грани бедности. В националистической печати появлялись многочисленные оскорбительные статьи, в его адрес звучали угрозы. Однажды бывший председатель Думы был жестоко избит монархистами в подземном переходе. Его ближайшие политические друзья отмечали, что он поистине с “толстовской” покорностью сносил все оскорбления.

“Второй человек государства” тихо скончался 24 января 1924 года. Его смерть осталась почти не замеченной не только в Советской России, но и в среде русской эмиграции…

Жириновский вовсе не был первым российским политиком, который метнул стакан с водой в соперника во время публичных дебатов. Первым это сделал еще в 1917 году в Петрограде депутат Государственной Думы Владимир Митрофанович Пуришкевич – один из самых знаменитых политиков тех лет, который швырнул его с трибуны Государственной Думы в своего коллегу – Милюкова.