– Ну, привет передавай. Что ж она не заходит, а? Стесняется что ли? Так скажи, приглашаю. Пирог испеку, посидим, чайку попьём. А то уж сколько времени гуляете, уж на работе бабы говорят, мол, видели твоего-то с дамой. Идут, мол, довольные, под ручку. А я-то с ней и не виделась до сих пор. Будто чужие.

– Ладно, – отвечает Денис.

– Ну, смотри, а то сама к ней в аптеку пойду! – произносит мама, легонько потрепав его по загривку. – Жених. А, отец? Жених ведь. Того и гляди в ЗАГС, а?

– Ладно тебе, мать, – говорит отец, покачав головой. – Чего к парню лезешь? В ЗАГС, не в ЗАГС – сами разберутся, не маленькие уже. Так ведь, сын?

– Разберёмся.

– Ну, вот и я о том. Садись-ка, мать, ужинать!

– Сажусь, сажусь. А она девка-то знатная. Симпатичная и умница, а?

– Мать!

– Ну, всё, всё, отец. Молчу.

Долго молчать у неё не получилось, проглотив три ложки борща, говорит:

– Зою видела сегодня.

– Какую Зою? – уточняет отец.

– Ну, как какую? Надину сестру двоюродную.

– А… Ну и?

– Пашку-то, Надиного сынка, осудили на днях. Три года колонии.

Отец вздрогнул, отложил ложку. Сглотнул тяжело.

– За овцу?!

– За неё.

– Вот ведь… Угораздило…

– Так пить и дурью маяться не надо было!

– Ну да… Но всё же…

– Всё же – то же… – недовольно цедит мать. – Догулялся балбес. Олух олухом – натурально. И на суде, Зоя сказала, всё хохмил. Иду, говорит, дождь льёт, сыро, слякотно, гляжу, она под деревцем стоит, мокрая, дрожит вся, и так мне её жалко стало… с собой и прихватил, чтобы не мучалась. Доброе, стало быть, дело сделал, – качает она головой. – И так, стервец, весело, с куражом, это рассказывает, что даже судья смеялся.

– Мда… – произносит отец задумчиво.

– Смеяться-то смеялся, а срок прописал. А ведь какой парень был! Трудовик—то ваш школьный, – кивает Денису, – говорил, золотые руки у Пашки, и механик наш потом тоже отмечал за ним способности. Эх, к рукам этим ещё бы и голову поумнее. Ведь предлагали же ему, лоботрясу, родители учиться, дядька же у него в Москве в каком-то институте не последний человек, помог бы в люди выбиться, но нет. Ему бы всё тут ошиваться, водку пить, да Ваньку валять. Вот и довалялся. Тьфу!

– Три года… – произносит отец почти шепотом. – Всю жизнь парню поломать могут… Молодой ведь, жизни не видел и в тюрьму…

– Поломать, – с сомнением в голосе откликается мама. – Ярик-то Тихомиров неплохо устроился после отсидки. Видела недавно. Гоголем ходит, с иголочки весь, а не слышала я, чтоб хоть где-то работал. То на базаре отирается, то у ларьков, то в кабаке деньгами сорит – рассказывали. Говорят ещё, что с Казаряном снюхался – то ещё жульё. А сын вот твой, – опять кивает на Дениса, – отучился, работает, и что? А тот отсидел и в короли!

– Ну, кому король, а кому и… – морщится отец брезгливо. – Будет тебе, мать, считать чужие деньги!

– Чужие… – бурчит мать в ответ. – Посчитаешь чужие, когда всю жизнь убивался, а своих не скопил.

– Вот же язва ты у меня, – усмехается отец. – Ну что ж, что не скопили, зато парень у нас какой вырос! В деньгах ли счастье?

– Парень, – вторит мать примирительно. – Парню бы этому в Москву или хотя бы в область… А то ведь, не ровён час… Жизнь-то тут, сам знаешь… Пашка тоже рос…

– Мать! Не каркай! Ну, что как ворона разошлась! Парень у нас правильный, заживёт ещё и получше нашего!

Оставив родителей препираться, сколько им будет угодно, Денис выскользнул из кухни, быстро оделся, прихватил заранее заготовленный букет и вышел на улицу.

Морозно. Снег скрипит под ногами. От тусклых фонарей на снегу желтые кляксы. Денис идёт по тротуару вдоль дороги. Можно было бы пройти дворами – так короче, но время ещё есть. Таня ждёт его к восьми, так что можно и прогуляться. Машин почти нет, иногда какая-нибудь прошмыгнёт или протащится, оставляя за собой след из дыма и пара. Денис разглядывает их, но без особого интереса. Надо же на что-то смотреть. Не в кусты же, облезлые и низкорослые, тянущиеся по другую сторону тротуара. Очередная машина, цвета воронёной стали «БМВ», резвенько пробежала мимо, но метров через пятьдесят лихо тормознула и, постояв, сдала назад. Наползает медленно, мерно гудя двигателем и иногда пробуксовывая по наледи, скрытой под снегом, задними колесами. Поравнявшись с Денисом, останавливается, коротко всхлипывает клаксоном. Бросив взгляд на тонированные стёкла, Денис проходит мимо. Чёрт знает, кто там и чего им нужно.