Зато в уцелевшем центре синематографии чувствуешь себя вполне сносно. Там есть даже маленький буфетик. Ассортимент – чипсы, кукурузные хлопья и пиво. Можно купить что-нибудь, устроиться на заднем ряду в пропахшем пылью и дряхлостью кинозале и смотреть какой-нибудь фильм.

Когда они в первый раз поцеловались? Да, после очередного сеанса. Всё вышло как-то сумбурно и, как Денису тогда показалось, не совсем правильно. Он проводил её. Ключ был провёрнут в замке, она приотворила дверь в квартиру, и на них пахнуло теплом и запахами съестного… Он вдруг (сам не понял, как это произошло) придержал её за локоть и притянул к себе. Лёгкое секундное прикосновение губ к губам. И громкий хлопок дверью, заставивший его вздрогнуть. Он остался один на лестничной клетке. По пути домой чувствовал себя немного растерянным. Ночью не спал. Весь следующий день был сам не свой и с тревогой ждал вечера. Тревога едва не превратилась в панику, когда Татьяна по телефону сказала, что не может сегодня с ним встретиться. Её голос показался ему странным. Неужели обиделась? Но он постарался взять себя в руки: будь что будет! Чтобы отвлечься, засел за учебники.

Они не виделись двадцать один день. Денис звонил ей каждый вечер, но постоянно попадал на Танину маму, а та сообщала, что дочери либо нет дома – сегодня допоздна на работе, либо она неважно себя чувствует и не может подойти к телефону, либо уже спит – устала за день. Перезвонить? Да, хорошо, скажет, чтобы перезвонила. Он ждал. Ждал за письменным столом, готовясь к завтрашним урокам, ждал, пытаясь уснуть, ждал даже во сне. Но Таня не перезванивала. После второй недели такого ожидания, он сам перестал звонить ей. Всё кончено! Хотя… Что кончено, если по сути ничего и не начиналось? Просто ходили в кино. Да! Два малознакомых человека помогали друг другу убить свободное время. Ничего серьезного!. Так он внушал себе, когда кошки на душе начинали скрести сильнее прежнего.

– Денис, – негромко позвала Станислава Матвеевна, заглянув в класс посреди урока, – тебя к телефону.

В учительской, услышав в трубке Танин голос, он вздрогнул и почувствовал слабость в ногах.

– Встретишь меня после работы? – спросила она после приветствия.

Он промолчал, не понимая, что должен ответить.

– Денис?

– Да?

– Снег идёт.

Он инстинктивно обернулся к окну и увидел порхающие за стеклом снежинки.

– Первый снег, – сказал тихо.

– Динь, давай погуляем вечером? Я соскучилась…

К вечеру выпавший снег растаял. Воздух стал влажен, такое ощущение, что ещё чуть-чуть и в нём можно будет плавать, как в воде. Под ногами хлюпает. Уличную темноту разжижают редкие слабо тлеющие фонари. Они идут по узенькому тротуару, мимо них по усеянной выбоинами дороге изредка проползает какой-нибудь автомобиль. Молчат. Он просто не знает, о чем сейчас говорить; почему молчит она – да откуда ему известно? Мало ли что у неё на уме? Может, сейчас сообщит, что больше не хочет его видеть, чтобы больше не звонил, не приходил и не беспокоил? Но он ведь и так не звонил и не приходил. Сама позвала. А может… Да мало ли что она может выдумать?! Чужая душа – потёмки. Особенно женская.

– Динь, ты обиделся? – спрашивает она, беря его под руку.

– На что?

– На меня… Что я… – она умолкает. У очередного фонаря, наконец, говорит: – Ну, что тогда убежала, пропала, не звонила, ну, и вообще… Обиделся?

Обиделся ли он? Да если бы она знала, как он обиделся. Но не на неё, на себя. Как он злился на себя, укорял в том, что полез к ней с поцелуем. Но не может же он так ей и сказать: места себе не находил, считал себя последним дураком. Смешно…