– Ирина Викторовна! Господи, как Вы правы!

Кабинет напоминает музей: атмосфера напряженная, а доска с легендами стала мозаикой мифов и метафор, как карта Голливуда, только вместо звезд – боги и титаны. На столе, покрытом книгами по мифологии, лежат детали сценария, которые никто точно не понимает. Теперь это не просто работа, а настоящий квест по лабиринту исторических аллюзий. В кабинет зашла руководительница Вакулиной.

Ирина Павловна, заикаясь от важности сказанного, раздувает щеки:

– У меня сын мифологию в пятом классе проходит… А вы что устроили?

Пауза. Мы с Ириной Викторовной переглядываемся, и в глазах мелькает что-то вроде "а что дальше?"

Ирина Павловна кидает строгий взгляд на Вакулину, словно на ученицу, нарушившую все законы логики:

– Ирина Викторовна, вы чего это моих сотрудников эксплуатируете? Вакулина вчера полдня сидела. Еще и Сашу взяли! Вы же знаете, он у нас – великий фантазер! Он вам сейчас такое начудит! Скажет, что французская новая волна – это экранизация «Калигулы».

Я, не отрывая глаз от блокнота, без тени смущения отвечаю:

– Мне, если честно, больше «Я, Клавдий» понравился…

Ирина Павловна, не выдержав, закатывает глаза, а Ирина Викторовна вдруг оживляется, как если бы я только что разгадал загадку всей Вселенной с восторгом, как шаман, который готов начать ритуал:

– Вот поэтому я тебя и позвала! Твой подход к историческим аллюзиям – это то, что нам нужно! Записывай, Саш, запиши, мне нравится эта идея!

Я, поддакивая, сразу достаю блокнот и начинаю писать, но с явным сомнением в глазах:

– А почему именно? Французская новая волна – это Калигула, потому что… много пафоса? Очень цепляет, слишком гротескно?

Ирина Павловна хлопает по столу, как будто я только что нарушил святой закон:

– Не пишите ничего! Я пошутила!

Но Ирина Викторовна уже на своей волне, как старый римский император, не обращая внимания на реалии:

– Записывай, записывай! И еще! Коммод – это Коппола! Мы забыли классификацию режиссеров! Надо добавить Римскую империю в нашу мифологию! Ведь режиссер, он как царь, как император кино!

Я, иронично улыбаясь, словно я тоже в этом мифе:

– Да-да, Ирина Викторовна! Прямо как вы! Ой… То есть, я не это хотел сказать… Просто аналогия такая…

Пауза. Все замолкают. Я быстро пытаюсь спрятать лицо за блокнотом, но Ирина Викторовна, как истинный скромный правитель, с гордостью кивает и говорит:

– Нет-нет, ты все правильно говоришь. Я – руководитель, моя роль схожа. Это объективно так!

Вакулина, заметив, что ситуация рискует стать слишком пафосной, решает разрядить обстановку:

– Девочки, мальчики… Может, чайку? Я конфеты принесла. Кто хочет?

Все, даже Ирина Павловна, облегченно выдыхают, и кабинет наполняется ароматом чая, но доска с мифологическими схемами стоит, как памятник безумному творческому хаосу.

Я решаю, что нужно пересмотреть «Спартака», чтобы вдохновиться и быть как Ирина Викторовна, и отступаю к себе в кабинет. Вдруг ко мне подходит Максим, с улыбкой, полной загадки.

Максим, словно сдав экзамен по философии:

– Ты че, Санек, сидишь тут? Что смотришь?

– «Спартак».

Максим, со смехом в глазах:

– Футбол?

– Нет, фильм про восстание гладиатора Спартака. Точнее неизвестно, кем он был на самом деле, но…

Максим смеется, как человек, который понимал ситуацию:

– А, Ирина Викторовна домашку задала?

– Нет, при чем тут это? – отвечаю, слегка удивленно.

– Пошли на обед, – предлагает Максим, не давая мне времени на раздумья.

– Одержимость монтажеров обедами меня просто умиляет, – отвечаю я, продолжая иронизировать. – Говорят, они на обедах только и обсуждают Ирину Викторовну.