Дафна искренне восхищалась смекалкой и проницательностью таинственной леди Уислдаун: как ловко та поддела на крючок своих читателей (точнее, читательниц) и как быстро она, по-видимому, разбогатеет!

Пока Вайолет, шагая по комнате, продолжала возмущаться этой выскочкой, Дафна успела пробежать глазами остальную часть скандальной «Хроники». Это была мешанина из светских новостей, оскорблений и комплиментов, вопросов и ответов. Что отличало газетенку от прежних изданий того же пошиба – это, пожалуй, то, что здесь не было места намекам и догадкам: все называлось своими именами, в том числе и сами имена. Никаких «лорд С.» или "леди Ф]. Все прямо и недвусмысленно. Высшее общество было, конечно, шокировано, задето, но и заворожено и находилось в постоянном ожидании, какие еще «жареные» новости появятся в очередной понедельник или пятницу.

В этом свежем листке Дафна прочитала и о вчерашнем вечернем бале, на котором не могла побывать, потому что в доме праздновался день рождения ее младшей сестры Гиацинты, а семейные праздники всегда бывали у них большим событием. Поскольку же сестер и братьев было, как уже говорилось, восемь (и мать – девятая), дни рождения отмечались чуть ли не каждый месяц.

– Ты все-таки читаешь эту чушь! – упрекнула ее Вайолет.

Дафна подняла голову, не ощущая никаких угрызений совести.

– Сегодня все довольно интересно, – сказала она. – Описывается бал у Мидлторпов, на котором Сесил Тамбли разбил целую гору бокалов для шампанского.

– Правда? – стараясь, чтобы 8 голосе не прозвучало заинтересованности, переспросила Вайолет. – Ничего себе. Сколько звона…

– И осколков, – уточнила Дафна. – Здесь такие подробности! Кто что сказал и кому… Во что одеты…

– И, наверное, свое мнение по поводу каждого туалета? – не удержалась от нового вопроса Вайолет. Дафна усмехнулась.

– Ладно, мама. Я знаю, на что ты намекаешь: что миссис Фезерингтон жутко выглядит в своем лиловом?

На лице Вайолет мелькнула удовлетворенная улыбка, которую она тут же попыталась согнать, но это ей не удалось, и она улыбнулась еще шире.

– Хорошо, – сказала она, подходя к дочери и усаживаясь рядом. – Довольно спорить. Дай и мне посмотреть. Что там еще случилось? Не пропустили мы чего-нибудь важного?

– Не беспокойся, мама, – уверенным тоном ответила Дафна, – с таким репортером, как леди Уислдаун, мы ничего не пропустим. – Она снова заглянула в листок. – Как будто сами там побывали. Даже больше узнаем, чем если бы сами… Вот, слушай… – Она стала читать:

– «Худой, как мумия, молодой человек, известный ранее под именем графа Клайвдона, почтил наконец несчастный город Лондон своим присутствием – теперь, когда стал новоиспеченным герцогом Гастингсом». – Она умолкла, чтобы набрать воздуха, и продолжила:

– «Его светлость шесть лет провел за границей, и случайно ли совпадение, что вернулся он только после того, как старый герцог Гастингс отошел в мир иной?» – Дафна снова прекратила чтение и сказала с неодобрением:

– Она все-таки довольно груба и беспардонна в своих предположениях, эта леди Уислдаун. Ты права, мама. – И после паузы проговорила:

– Кажется, у нашего Энтони был в друзьях какой-то Клайвдон? Я не ошибаюсь?

– Да, да, он теперь и стал Гастингсом. Энтони учился с ним в Итоне и потом в Оксфорде. Они, по-моему, дружили одно время. – Вайолет наморщила лоб, вспоминая. – Насколько я знаю, этот юноша отличался дурным характером. Большой задира и шалопай. И всегда не в ладах со своим отцом. Но говорили, что с большими способностями. Особенно в этом… как ее… в математике. Чего не могу сказать о своих детях, – добавила она с тонкой улыбкой, говорящей о наличии у нее чувства юмора, о чем дочь прекрасно знала.