Утро, но уже начинает припекать солнышко.

Проходит около часа, и вдруг перед нами останавливается дядька, немного странно одетый, как-то слишком пёстро, и смотрит на нас.

Мы сидим, курим, не реагируем на него. А он прикладывает пальцы к подбородку, второй рукой придерживает локоть, и начинает разглядывать нас уже в упор. Мы сидим, не реагируем.

Подходят ещё двое.

Тоже начинают нас разглядывать. Потом первый, не отрывая пальцы от подбородка говорит, задумчиво так, как бы размышляя с самим собой:

― Мусенька, взгляните, какие колоритные персонажи!

– Вот эти двое!

– Пригласите их к нам, в третий павильон!

И пошёл дальше, а эти двое остались.

А Мусенька кричит ему вдогонку:

– Андрон, а что за типаж?

Андрон оглядывается, и говорит удивлённо:

– Как?

― Разве вы не видите?

– Это же два простых крестьянских парня, из глухой тамбовской деревни, это именно они добровольцами вступили в красную армию, чтобы с оружием в руках отстоять молодую советскую республику!

Я говорю Вовану:

― Вован, прикинь, меня в третий раз в армию забирают!

– А я два раза в армии служил, в военкомате документы перепутали и через год поле дембеля меня снова забрали, хорошо что только на полгода, пока наверху разбирались что к чему.

Второй дядька подходит к нам, жмёт руки, говорит:

– Поздравляю, вы успешно прошли кастинг, и приглашены в массовку, к нам на киностудию!

– Мы говорим, мол, не, не хотим!

Тогда этот дядька вопросительно смотрит на третьего.

Третий расстёгивает пуговицы на плаще, суёт руку в карман брюк, и достаёт пачку сигарет.

Берёт себе сигарету, и протягивает пачку нам, говорит:

– Не желаете?

Мы автоматически берём по сигарете, и нас начинает немного колбасить, так как под плащом у него портупея, на ней кобура с наганом, а выше значок, звезда, а внутри звезды рыцарь мечом отрубает голову змею.

Мужик смотрит куда-то вбок, мимо нас, и говорит совершенно равнодушным голосом:

– Очень рекомендую прислушаться к совету товарища!

Вован говорит:

– Не, я не могу, мне вечером козу доить надо.

Я говорю:

– Мне тоже козу доить надо.

Мужик говорит:

― Не беспокойтесь, наши сотрудники подоят ваших коз!

Я говорю:

– Ни-ни-ни, мою не надо… …дело беспонтовое…

― Её дои – не дои…

Вован говорит:

– Мою тогда тоже не надо!

Тогда Мусик говорит, не беспокойтесь, за съёмочный день вам выдадут по пятьдесят рублей, а обеды у нас очень хорошие, вкусные.

Мы берём сумку с пивом, они подводят нас к автобусу, автобус большой, но совершенно пустой, шофёру говорят, отвезите вот этих в третий павильон.

Приводят нас в третий павильон, подводят к главному, молодой парень, волосы завязаны в пучок сзади.

Он мельком взглянул на Вована, и сразу говорит:

– Так, вот этого побрейте наголо, голову замотайте бинтом, на грудь повесьте две пулемётные ленты, крест-накрест. ― По типажу он будет белогвардейцем только что сбежавшим из тифозного барака. ― А этого, меня то есть, отведите к Изольде Соломоновне!

Ну вот, загримировали нас, Вован лысый, бинт на голове, на лбу пятно крови, штаны галифе, это, если кто не в курсе, когда штанины как опрокинутые бутылки, вверху широкие а снизу узкие.

Вован в то время бухал сильно, удачно получилось.

А мне Изольда Соломоновна намазала голову каким-то гелем, сказала что потом легко смоется, и по вискам приклеила две такие как бы косички, потом надела чёрную шляпу, сюртук, шаровары, в руки дала футляр от скрипки.

И приводят нас на съёмочную площадку.

Девушка-консультант рассказывает нам, что да как:

– Вот смотрите, вот традиционная южно-русская изба восемнадцатого-девятнадцатого веков.

– Называется мазанка. Ударение на первом «а».