Следующая зарисовка предположительно относится к позднему, завершающему периоду творчества этого непревзойдённого мастера:
– Ну вот, бляха-муха, короче, сижу бля в коридоре, сижу за справкой!
– Всё как обычно, стены окрашены до уровня плеч в зелёный, дальше в белый.
– По стенам кресла откидные.
– Девяностые годы, жизнь идёт под лозунгом «всё что не запрещено ― разрешено».
А народу ― просто не протолкнуться, все ругают советскую медицину, все рассказывают истории, одна страшнее другой.
― Врач только один, второй в отпуске, поэтому обстановка накалена до предела.
Подходит к двери мужичок:
– Мне только спросить!
…Пиздить его не стали, хотя некоторые и порывались, а просто сделали словесное внушение.
Подходит следующий мужичок, и тоже говорит: ― Мне только спросить!
Чтобы оценить происходящее, следует знать, что этот мужичок всё время был рядом, был абсолютно трезв, был средних физических данных, и разумеется, отдавал себе отчёт в крайней опрометчивости такого своего шага.
В воздухе повисла свинцовая тишина и вдруг резко запахло мазью Вишневского.
Присутствующие на несколько секунд просто растерялись от такой неслыханной дерзости. А мужик, пока стоит тишина, объясняет суть своего дела.
Объясняет сбивчиво, видно что очень взволнован:
– Дело в том, что вот вы все ждёте, а мне наоборот, нужно спросить, сколько ждать-то?
― Мне, блядь, час назад эвтаназию сделали!
– Вкололи укол, сказали:
– Сидите, ждите!
Ну, раз такое дело, конечно пропустили его без очереди.
Даже сами дверь перед ним открыли.
…Минуты через две выходит санитарка, перелистывает какие-то бумаги, и с деловым видом идёт по коридору.
Ещё минуты через две возвращается с двумя врачами.
― Один здоровый такой бугай, и блядь, рукава на халате у него по локти закатаны!
– А второй обыкновенного телосложения. ― Но лучше б он тоже был бугаём ― ебало просто зверское.
– Две минуты стоит тишина, потом звук падающего стеллажа, а все в курсе что в кабинете стеллаж с пробирками.
Потом бах!
Изнутри удар в дверь!
― Мужик видимо к двери ломанулся.
– Потом открывается дверь, выводят они этого мужика, руки за спину, и уводят куда-то по коридору.
― Потом открывается дверь, санитарка кричит: ― Следующий!
– А мужичок, который стоял следующим, говорит, мол, вы идите пока вперёд, а я в гардероб сбегаю, номерок поменяю, выпало число несчастливое… …чёт я суеверный стал в последнее время…
– И всё!
– Жизнь течёт своим чередом, как будто бы ничего и небыло…
– В коридоре только немного поредело, некоторые пациенты ретировались.
– Что это было?
Киностудия
Приезжает ко мне Вован из Вышнего Волочка, я раньше в Вышнем жил, а когда бабка умерла, переехал в Москву.
И вот приехал Вован, а в Москве идёт международный кинофестиваль. Я и говорю Вовану:
– Пойдём в кино.
Вован говорит:
– Я чё, голубой что ли, в кино с тобой ходить?
Я говорю, мол дело в том, что идёт фестиваль, а в кинотеатре буфет, и в него теперь открыли вход прямо с улицы, зайдём, пивка возьмём.
Ну вот, взяли мы пива, вышли, осмотрелись, и видим что недалеко проходит трубопровод.
Две небольшие трубы проложены прямо по земле. И деревянная лесенка чтоб переходить через них. Вверху проход заколочен досками, крест-накрест.
Никто по нему не ходит.
Лестница деревянная, сухая, погода хорошая, рядом растёт дерево. Мы сели на ступеньки, в тени этого дерева, сумку с пивом поставили сбоку, в траву, в ней две трёхлитровые банки с пивом, а себе налили в пакеты из-под молока.
Сидим, курим, перед нами площадь, сбоку кинотеатр, по площади гуляют граждане, всё хорошо. Первые деньки лета, женщины наконец-то надели короткие юбки.