А потом произошло то, что обычно и случается с 7-8-летними детьми. Генрих и Минна так привязались друг к другу, что поклялись когда-нибудь стать мужем и женой и вместе отыскать какой-нибудь клад, чтобы разбогатеть. А потом, очень может быть, и раскопать саму Трою.

Совершенно невинное, детское чувство, которое иногда (пусть и достаточно редко) становится настоящей судьбой. Но Генриху и Минне не повезло. Их жизненные пути разошлись в разные стороны, оставив в сердце чувство светлой печали.

Как бы семья Шлиманов скромно ни жила, но всё-таки… жила. «Чудил» лишь папаша Эрнст, изменяя матушке Луизе направо и налево. А деревенька-то всего ничего, и греховодные дела пастора от общественности не скроешь.

И стала матушка Луиза чахнуть. Одна измена Эрнста, другая. И «доброжелатели» нашёптывают – мол, смотри, Луиза, что твой вытворяет. Кому это понравится?

Неизвестно, что стало истинной причиной (самому Генриху Шлиману верить нужно с некоторой оглядкой, поскольку этот человек был склонен к мистификациям, причём, не всегда безобидным), но в 1831 году Луиза умерла, оставив на овдовевшего мужа троих сыновей.

Сам Шлиман говорил, что со смертью матери его «детство стало бесконечно печальным». И это позволяет предположить, что мальчик – а в 1831 году ему было всего 9 лет – был очень близок к матушке. Что вполне естественно – в раннем детстве и отрочестве для всех нас мама – главный в жизни человек.

По воспоминаниям Генриха, именно матушка Луиза дала ему главные уроки грамоты и самой жизни. Вложила в его характер тот стержень, что определяет дальнейшую судьбу человека.

От отца ему тоже досталось очень даже немало – оптимизм, авантюрная жилка, богатая фантазия и склонность принимать желаемое за действительное. Качества, возможно, не самые положительные, но именно они и позволили Шлиману стать тем, кем он стал – первым в истории археологом-любителем, совершившим научные открытия чрезвычайной важности. А ещё – торговцем, предпринимателем, зажиточным человеком, миллионером.

После смерти жены Эрнст ударился во все тяжкие. Не выдержав положенного срока скорби, он женился вторично – на одной из своих юных любовниц. Жители Анкерсхагена, все поголовно посетители местной церкви, были просто потрясены поведением своего пастыря.

Но дальше больше. Нагрянувшая по сигналу кого-то из паствы проверка выявила большую растрату. Отец Эрнст Шлиман элементарно проворовался. И это был настоящий позор.

Шлиманов стали сторониться. И если для папаши Эрнста это было заслуженное наказание, то в чем были виноваты его сыновья? Больше всего досталось Генриху. Родители Минны, лучшей подружки мальчика и, по словам самого Шлимана, его первой любви, запретили дочери общаться с Генрихом. Мальчишка воспринял эту новость, как катастрофу.

В конце концов семья распалась. Вероятно, Генрих нагрубил мачехе, поскольку вскоре его отдали в Шверин, семью дяди – старшего брата Эрнста Шлимана. Младшие сыновья Эрнста остались в семье.

Нет худа без добра. В семье дяди к Генриху относились, по крайней мере, не хуже, чем в отцовской. И уж во всяком случае больше уделяли внимания образованию мальчишки. Разглядев необыкновенную тягу Генриха к истории, дядюшка нанял учителя латыни Карла Андресса. У Генриха появились первые учебники и первые настоящие занятия. Никогда до этого не ходивший в школу мальчик был счастлив.

Конечно, Карл Андресс не учил Генриха исключительно латыни. Это был достаточно широкий курс общей подготовки, включающий и историю Германии и мира в целом, и словесность, и грамматику, и даже арифметику. Но основной упор Андресс делал всё-таки на латынь.