То, что осталось, казалось мне не трупом, а брошенной одеждой.

…Я давно знала, чего он хотел добиться, потому, что мне он выкладывал многое – знала даже то, что Имре никогда не доверял самому генералу. Должно быть, тайна просилась наружу и он считал меня подходящей для откровений простушкой. Ты ведь не забыла, что Имре – клон Влада Кантера? У них была общая мечта – на двоих, на отца и на сына. Одно время все в Эламе грезили плотским бессмертием. Считалось, что содержимое черепа можно пересадить в новое тело, соединить нервы и сосуды – и дело сделано. Потом оказалось, что мозги вырождаются и череда таких пересадок не спасает от маразма и…

Ну да ладно. Не думай, генерал не поднял бы руку на того, кого он и считал, и называл сыном. Оба хотели не пересадки мозгов, а переноса душ. Природа донора при этом не имеет значения, потому что не нужно заботиться о совместимости тканей. Ты меня понимаешь или помедленнее?

…В общем, сансара7 для тех, кто знает в удовольствиях жизни толк, не самая плохая перспектива. Можно быть человеком и зверем, птицей или деревом, женщиной или мужчиной – какая разница? Тьма и ад хуже во сто крат. А холод небытия для привязанных к жизни еще во много раз хуже ада.

Он что-то искал за пределами барьерного поля – теперь мне уже никогда не узнать, что там было.

Я пять лет наивно верила, будто Имре не умер, а ушел, и душа его прилетает ко мне городским голубем, смотрит глазами маленького чужого ребенка, или, смешавшись с ветром, стучится в окна Элама, в зимние ночи, когда невесомые хлопья испаряются, задевая защитное поле и по окраинным улицам распространяется чистый запах талого льда.

Потом, однажды, когда Кантер-старший был сильно пьян, и я узнала правду.

На самом деле Имре погиб, потому что страховочная веревка намокла, он запутался в тросе и не сумел освободиться. Кантер-младший так и повис вниз головой. Вода – та самая, светлая влага подтаявшего льда, текла по его одежде несколько часов. Он так и замерз в подвешенном состоянии.

А его рассудок разрушился еще раньше – от страха.

Он никуда не ушел и никогда не вернется. Вот и все.

Вильма долго молчала. Стефания устроилась на диване. Она обнимала свои изумительно красивые колени таким жестом, будто продрогла насквозь. Лампа мигала – должно быть, что-то разладилось в системе управления башней.

– Фу! Зачем мне эта пакостная история, Стеффи? Если ты хотела меня напугать, то, считай, что своего достигла – молодец.

– Мне кажется, ты имеешь право знать все до конца.

– А тебе-то что?

– У каждого свои соображения.

– Они и у тебя есть?

– Есть – мне кажется, что генерал потихоньку продолжает запрещенные эксперименты. Они с Шенноном рулят на пару. Действуют умнее, никакой мистики и эзотерики, тексты древних не читают, в горы не лазают, но кое-что за этим есть.

– Глупости! Дин, конечно, психотехнолог, но мой дед – тот был когда-то кибернетиком, пока не стал политиком. В науке сейчас не сияет, хотя интеллект имеет не подточенный маразмом, просто у него другая специализация.

– Ты с ним поссорилась, да?!

– Нет.

– Тогда почему бегаешь от Дина Шеннона?

– Я от него не бегаю.

– Врешь, бегаешь, потому, что он тебя ищет. И, уж поверь мне, не ради флирта – тут кое-что посерьезнее. Ты ведь не хочешь, чтобы городская система прочитала твой индекс-чип?

– Нет!

– Тогда меня послушай. Твой отец – клон. Соображаешь?

– Нет. Это для тебя он расчудесный герой, Имре Кантер с апельсиновым рюкзаком, эзотерик и борец за бессмертие человечества. А для меня только человек, который заделал меня случайной подружке и позабыл в приюте, куда сдала меня мамочка.