Вильме захотелось зажмуриться.

Она поняла смысл.

Душою точно выстроенной панорамы оставались непрерывное движение и глубокий покой – изменчивый и неизменный, воспроизведенный в небольшом объеме за счет гениального выбора оттенков. Таким иногда бывает настоящее море.

– Слишком просто?

– Да.

– Нравится?

– Да.

– И знаете, почему? Что-нибудь посложнее напрочь испортило бы эффект.

Вильма кивнула, избегая разговаривать. Впервые за эти дни нервное напряжение сменилось полной беспомощностью. «Мы, мошенники-любители, думали залезть в их карманы, а по глупости затронули нечто большее. Тут море не воды, а чужих возможностей. Все мы трое – и Кот, и Тони, и я сама, только песчинки, которые хаос и порядок Элама легко смешают в общую кучу».

– Вам не плохо?

– Нет, просто слишком поздно. Покажите, где я смогу отдохнуть.

Гипнотическое ощущение бездны понемногу развеялось. Комната для гостей оказалась самой обыкновенной, но роскошной и очень удобной. По дороге туда Вильма сделала несколько тайных снимков – косяки, расположение окон, вид на аквариум, закрытые шкафы с непроницаемыми дверцами хорошего дерева, светильники, толстый ковер на полу, сам Шеннон с застывшей, странной улыбкой.

– Спокойной ночи.

Она лежала в темноте и смотрела во тьму.

Темнота стояла в душе.

Стоило зажмуриться, как на фоне век начинали плясать белые искры.

Догадка больно поразила Вильму – а что, если и у Шеннона в резиденции нет терминала?

Она ждала около двух часов, то проваливаясь в сон, то выныривая из водоворота фантастических образов, порожденных вечерним аттракционом. Раненая рука почти не болела, повязка прилегла к коже и не мешала.

Через два часа внучка Кантера встала и, двигаясь абсолютно бесшумно, выскользнула из комнаты. В первую очередь она отключила «сур» – систему управления резиденцией. Это легко можно было сделать с маленького пультика у кровати. Теперь квартира не реагировала на перемещения и, следовательно, некстати воссиявшая люстра не могла разбудить психотехнолога. Расположение комнат в виде схемы залегло во встроенной памяти глаз, эта схема пополнялась по мере необходимости. Рыбы в аквариуме равнодушно смотрели вслед странному существу без плавников – для них Вильма была лишь неясным образом за пределами обитаемого мира.

Она же быстро и ловко обшарила гостиную, но не нашла там ничего полезного, проскочила через холл и вернулась к выходу из резиденции.

Защитное поле, невидимое для обычного зрения, для Вильмы выглядело пленкой – безобидной, пока не трогаешь, и малоинтересной, если не нужно выбирать пути для отступления. Арка выхода мерцала так призывно – прямо как ворота в рай. Дин, по-видимому, всерьез позаботился, чтобы Вильма не влетела в опасную преграду – поперек проема был выставлен символический, но довольно прозрачно намекающий на истинное положение вещей барьерчик.

«Он не знает, что я вижу мир совсем не так, как видят они», – с некоторым удовольствием подумала внучка Кантера и вернулась в холл.

В попавшуюся по дороге ванную комнату заглянула мимоходом – и так было понятно, что там нет никого. Скорее всего таких местечек в резиденции отыскалось бы несколько, в расчете на ватагу гостей, но сейчас во всем пространстве, отведенном башней обер-координатору, не было никого, кроме Шеннона и самой Вильмы. Внучка Кантера закрылась в ванной, поколебавшись, на всякий случай включила освещение вручную и бегло осмотрела вещи. На полу лежал ковер, который отлично глушил шаги – это понравилось. Ящички трельяжа оказались по большей части пусты, той особой тоскливой пустотой, которую придает мебели длительная ненужность. Чистота, порядок и ни единого уголка, где оказалось бы что-нибудь полезное.