Прошла неделя с момента, как Константин попал в больницу. Его отпуск был проведен в белых стенах, а до начала нового учебного семестра оставалось совсем ничего.

Группа перед отпуском навестила Константина, пожелала быстрого выздоровления и разъехалась по своим родным местам. Константин боялся рассказать всю правду своей родной тете Марине. Зная ее характер, она примчалась бы первым поездом, прошла бы пешком тысячи километров к нему, если бы узнала, что он в больнице. Костя убеждал ее, что есть хвосты, неудовлетворительные оценки и их нужно исправить, в связи с этим его не отпускают в отпуск.

Марина Александровна сама была не здорова. Ее хриплый голос Константина бросал дрожь, но никакой конкретики от нее дождаться парень не смог:

– Грипп! Простуда, я иду на поправку! Не переживай, все будет хорошо! – И эти слова повторялись уже два месяца.

Доктор в больнице Константину пообещал:

– Еще пару дней! И можно отправлять обратно, на казенные харчи!

Доктор оказался веселым и добрым. То анекдот забавный расскажет, то разными шуточками подбодрит.

– Ты главное запомни, сынок, медицинскую мудрость:

хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается, – повторял он такие слова не только Косте одному, но и другим пациентам.

Лиза Константина навещала каждый день. Рассказывала, что творится в колледже, какие-то новости приносила свежие, интересные истории из курсантской жизни. О том, что Куразовский вместе с Татуевым сдали все экзамены и тоже уехали к своим семьям, она также поведала своему парню.

По вечерам Константин брал дневник и начинал писать. Прописывая свой сон, больницу, где он находится, то, что с ним происходит, все, что видел и слышал.

Приснившийся сон ему не давал покоя, Костя хотел разгадать его, но все как-то не складывалось. Как будто это было то, чему надлежало произойти.

***

Отпуск у курсантов прошел незаметно.

Ребята вернулись к своей курсантской рутине. Ежедневные занятия, семинары, а также постоянные наряды.

Константина выписали из больницы. Вручив ему справку о временных ограничениях, а также пару коробков с таблетками, его отправили в путь. Об его выписки из больницы мало кто знал, да и сам Ткачев не хотел говорить об этом никому.

Проходили первые занятия. Константин, вернувшись, отправился сразу в сторону административного корпуса. Стоило зазвенеть звонку, как все с ума посходили, толпами снуя по коридору. Константин смог подойти к стенду, вглядываясь в мелко написанное расписание. Почему оно написано от руки? Почерк отвратный, будто автору привычнее было выписывать рецепты. Константин пальцем оттянул ворот кителя, поправляя его, и огляделся в коридоре, который уже опустел. Все разбрелись по аудиториям, оставалось и ему отыскать свою. «Международное право» в лице Доцента Рябцева И. А. ожидало его на третьем этаже.

– Международное право не проводили в том семестре. Я так много пропустил? И незнакомый препод!

Константин вздохнул, направляясь к лестнице. «Интересно, где сейчас находится Лиза, не в наряде хоть?», – думал Костя. Не сказав ей, о том, что возвращается обратно, он хотел сделать сюрприз. Добредая до нужной двери, Константин остановился, доставая руки из карманов брюк.

– Первый раз в первый класс, Ткачев.

Толкая дверь, он надел привычную улыбку. Глядя на опоздавшего курсанта, Рябцев коротко ответил на приветствие и обратился к аудитории:

– Вот вам и отличнейший пример сегодняшней темы. Улыбка и конфликт культур.

Константин, все же мечтавший спокойно пройти к свободному месту и не привлекать особого внимания к своей персоне, был лишен подобной возможности. Его уже с интересом рассматривали, некоторые из групп начали перешептываться.