«Через триста метров держитесь правее», – предупреждает навигатор.

– Но я ничего не могу сделать, Марта. Может быть, получится у вас?

«Через пятьдесят метров держитесь… Держитесь…»

«Пожалуй, да: я жалею, что для эксперимента выбрала брата. Гемоды с его воспоминаниями получились такие… Как бы это сказать? Жалкие. Вместо того чтобы понять правила и приспособиться, они до последнего убегали в фантазии, говорили себе, что все происходящее – сон. А когда не получалось проснуться – умирали. Чтоб вы понимали: это дорогостоящее производство, и каждое изделие стоит баснословных денег. Проект оказался под угрозой.

К счастью, несколько образцов выжили.

На первый взгляд они ничем не отличались от остальных. Поначалу плохо владели телом, путались в ногах, натыкались на все углы. И, когда думали, что их никто не видит и не слышит, повторяли вот это: Алексей Аверин, двадцать восемь лет…

И кошмары у них были одинаковые на всех. Тела, готовые к пробуждению, находятся в капсулах, питательные вещества подаются по трубкам и в пищевод, и прямо в кровь. Продукты жизнедеятельности также выводятся через катетеры. Что любопытно: им всем потом эти трубки снились. Видимо, ощущение было очень ярким. Предположительно, потому, что это у них первое реальное ощущение, не из памяти Алексея – собственное.

Однако есть и куда более любопытные факты.

Например, образцы помнили себя еще до того, как мы поместили мозг в подготовленное тело. То есть мозг запоминал ощущения, транслируемые через датчики, а также получаемые, как это ни странно прозвучит, напрямую. В основном осязательные, конечно, однако наши опыты по раздражению центров удовольствия, страха и прочие им тоже запомнились. Я подумываю о том, чтобы исследовать это явление отдельно, посвятить ему новый проект, и хотя с утилитарной точки зрения его ценность не столь очевидна для широкой общественности, надеюсь, мне выделят финансирование».

А. Ю. Аверина, из интервью

По утрам уже холодно, по-осеннему промозгло. Но стоит подняться солнцу – и бабье лето в самом разгаре. Светится листва, облетает. Воздух совсем прозрачный, и все краски кажутся яркими. Модницы спешно выгуливают демисезонные наряды: пора этого вот «ни холодно, ни жарко» у нас мимолетна, не исключено, что уже завтра придется искать теплый свитер и куртку.

Шарфы нынче в моде – накрученные самыми разными способами.

И джинсы с дырками на коленях. Обтягивающие черные с небольшими разрезами и широкие голубые с целыми «окнами».

А еще в моде выглаженные волосы, пухлые губы и одинаковые темные брови. Лица не запоминаются. Фигуры не запоминаются. Уж очень все уникальны с этими одинаковыми дырками на коленях и бровями, словно нарисованными одной рукой.

Среди клиентов корпорации «Гемод» этих «уникальных» немного – не всем средства или страховка позволяют завести универсального помощника.

Но, несмотря на дороговизну и кражи, популярность помощников растет.

Вахтер поднимает руку в знак приветствия. Солнечно, и у него хорошее настроение.

С Ольгой Дмитриевной сталкиваюсь в лифте. Она расплывается в улыбке:

– Доброе утро!

Остается лишь согласиться:

– Доброе.

А наверху меня встречает Макс. Он сегодня нарядный: рубашка в сине-зеленую клетку идеально выглажена, «стрелка» на светло-серых брюках аж топорщится, туфли начищенные блестят. И благоухает парфюмом. У него сегодня – последний рабочий день. Потом я его прикрываю, как до того он меня. Если вдруг начальство заметит: с Ольгой Дмитриевной договорились, оформим ему задним числом отпуск.

– Мы сегодня небольшую вечеринку устраиваем, – улыбается Макс. – Давно как-то гостей не было, а потом мелкий родится, неизвестно, когда еще получится всех собрать. Придешь? Мариша очень просила. Ты подумай, а? – И, забежав вперед, распахивает передо мной дверь в кабинет. – А у меня хорошая новость!