«…дитя мое… вольны исполнять свой долг перед государством и государыней… Провидица… наша встреча…»

– Ничего не понимаю, – признался он минуту спустя. Диана все это время заглядывала ему через плечо. – Что это значит?

– Отец добился личной встречи с Диамантом, – глаза Рины сияли пуще хрусталей, – и тот подтвердил, что я вольна поступать так, как подскажет дар Провидицы и мое сердце.

– То есть ты… – вклинилась Диана.

– Да! – Рина взвизгнула и разом обняла обоих за шеи. – Теперь я свободна!

Напрыгавшись от безудержной радости, Катерина Андреевна вдруг посерьезнела и, кашлянув, добавила:

– Осталось только одно дело.

О големах Диане было известно не более чем остальным геммам – только то, что было написано на страницах книг, хранившихся в монастыре и в зале общего пользования Архива. Если опустить все скучнейшие подробности, это живые скульптуры, секрет создания которых был утерян примерно во времена Страшной Годины. Да и раньше редкий ваятель был способен вдохнуть в изваяние подобие души. А уж денег это стоило… страшно представить. Тем не менее големами часто старались защитить родовые гнезда в период междоусобных войн. Их сотворяли из того же камня, из которого в ту пору стали строить замки, чтобы на века привязать их к роду, в них проживавшему.

До этого Диана видела только одного голема, и то мельком – здоровенного такого, во дворце. Ну и вот теперь познакомилась с Дусей. Как поведал Феофан Платонович во время длиннющей лекции, его предок был ваятелем, он-то и создал стража по образу и подобию крепостной девушки, в которую был влюблен, но жениться не смог – в те времена с неравными браками все было еще строже, чем теперь.

С тех пор Евдокия служила Дубравиным, переходя из поколение в поколение, сама при этом нисколько не меняясь. Обычно ей доверяли первенцев мужеского пола, чтобы оградить их от покушений и сохранить жизнь до тех пор, пока те не войдут в силу и не смогут возглавить род. Но в последние десятилетия род начал угасать: сам Феофан Платонович был средним из сыновей своего отца. Его двое братьев погибли в войну с княжеством Шлеменским, а у него самого, кроме Андрея Феофановича, родились две дочери, которые вышли замуж и проживали теперь в разных странах. А у единственного наследника была только Катерина. И ей-то предстояло теперь вернуться в полную опасностей столицу.

Да-да, Диамант заверил ее в полной неприкосновенности, но ведь помимо него там кишмя кишат разные личности, которым веры ни на медяк.

Потому-то Андрей Феофанович с отцом приняли неординарное решение – назначить Катерину полноправной наследницей замка и будущей главой рода Дубравиных.

Сам обряд проходил в узком кругу доверенных лиц, в который по воле случая попали и Диана с Илаем. Брат, как всегда, бестолково хлопал глазами, будто боялся что-то упустить, Малахит же просто сосредоточенно наблюдала и впитывала. Такое и правда редко увидишь.

Феофан Платонович торжественно приблизился к внучке и снял с морщинистой шеи массивный ключ на цепи. Затем произнес, по своему обыкновению, длинную торжественную речь, в которой ничего не напоминало наполненные силой формулы. На пассаже про «ответственность за сохранность границ» Диана начала поклевывать носом. Рина же держалась достойно, будто всю жизнь к этому готовилась: спина прямая, как у бывалой всадницы, руки спокойно сомкнуты на животе, на губах легкая улыбка. Одно слово – графинюшка. Почему-то именно в ее исполнении Диану подобные манеры не бесили, не казались ужимками.

Когда Малахит уже прикидывала, как бы незаметно прислониться к колонне и урвать пару минут быстрого сна, Феофан Платонович вдруг перешел к сути и надел цепь на шею внучки, аккуратно поправив ее длинные белокурые волосы, и сказал: «Быть тебе звеном этой цепи, владеть тебе всеми владениями предков, от больших до ничтожных, и да не прервется эта цепь». Ноздри Дианы дрогнули: в воздухе едва заметно пахнуло грозой и горячим металлом, но ощущение моментально схлынуло.