И вдруг напор поутих, появились командировки, задержки на работе. Супружеские обязанности два раза в неделю, потом раз – меня это вполне устраивало. Правда, настораживало. Порывшись в телефоне, в компьютере, я обнаружила любовницу. Угрозу моей семье. Угрозу мне, я могла всё потерять, потерять мою степенную, размеренную жизнь, жизнь в большом городе. Устроив скандал и вызвав угрызения совести, я вернула его, простив. Простить можно раз, если мужчина вернулся с раскаянием, осознавая, что потерял сравнимо больше, чем приобрел, но мне было трудно простить его внутри себя. А тут в доказательство своей любви Олег снова вернулся к ежедневному сексу. И к моему средненькому потенциалу добавилась ещё и обида. Забеременев второй раз, я решила чуток отдохнуть от секса. И на сегодняшний день я уже не против любовницы. Всё равно что-то надломилось во мне.

Антонина замолчала, допила вино и налила себе ещё.

– Тонь, так ты его любишь или нет?

– Люблю? Может, я не умею любить вовсе, может, моя любовь какая-то неглубокая, не дано мне это. Одно я знаю точно: я его никому не отдам, тем более теперь – в качестве состоятельного бизнесмена.

– Тонь, а пристраивая меня к горожанину, ты хочешь для меня подобной участи?

– Думаешь, в Ревде тебе будет лучше?

На балконе, проснувшись, заревел сиреной Сережка. Гелька залпом допила вино и засобиралась домой. Узнав столь пикантные подробности, встречаться с Олегом ей сегодня совсем не хотелось.

– Гель, ты куда? Оставайся. Мы же не договорили, ты совсем ничего не рассказала о себе, – уговаривала сестра, пытаясь успокоить малыша.

– Не, Тонь, пойду я, мне надо побыть одной и подумать. Я приду ещё, обязательно приду, и мы поговорим.

Ангелина выскользнула за дверь, понимая, что с таким разочарованием в семейной жизни сестра вряд ли даст дельный совет. Да и что она посоветует после таких откровений?

Самолёт, коснувшись земли, подпрыгнул и, вновь приземлившись на шасси, подскакивая на неровностях, покатился по взлетной полосе, подруливая к зданию аэропорта. Пассажиры зааплодировали. Севка с усилием воли поднял тяжёлые веки, понимая, что сон облегчения не принёс, хотя полёт длился порядка трёх часов. Тело болело каждой клеточкой, каждым сантиметром. «Неужели грипп? Вот только не сейчас. Почему так происходит, что за последние десять часов все последующие события лишь усугубляли предыдущие? Напасть какая-то. Ничего, ничего, сейчас приду в себя и всё обязательно решу. Все исправлю. А сейчас бы поспать ещё пару часов». Севка закрыл глаза, ожидая своей очереди на выход, благо он сидел около окна, но тут же провалился в сон. От несильной тряски за плечо парень вновь открыл глаза.

– Молодой человек, все уже вышли, остались только вы. Вы себя плохо чувствуете?

– Нет, нет, я сейчас.

Севка попытался встать на ноги, цепляясь руками за кресло. От приложенных усилий ватные ноги затряслись мелкой дрожью, выплясывая твист. Организм отказывался подчиняться.

– Послушайте, вам, похоже, нужно в медпункт.

– Нет, нет, все нормально, вчера интенсивно провел силовую тренировку, вот и переборщил малость. А сегодня, пожалуйста, боли и потряхивание, а мне ещё вечером в хоккей играть, – улыбаясь, проговорил парень.

Собрав волю в кулак, Всеволод Дружинин подпрыгивающей походкой двинул в сторону выхода, быстро направляясь в рукав, одновременно улыбаясь и прощаясь с персоналом самолёта. Выйдя в зал прилета, после регистрации Севка Дружинин как раз подоспел к выдаче багажа, почти не отстав от команды. Немного расходившись и отдышавшись, он передвигался уже без видимых усилий. Но внутренний резерв организма трещал по швам даже от незначительных нагрузок. Шлепнувшись в кресло автобуса, он снова впал в состояние полудрёмы.