О волшебнице ходили разные слухи, но на самом деле она оказалась еще более грозной и яростной, чем говорили те, кто никогда ее прежде не видел. И только Елена не собиралась перед ней заискивать, потому что знала, что она не так уж мало может, что многое, если не все в ее власти. И все-таки она пришла просить, о чем сразу ей напомнила грозная Цирцея и намекнула, что она спокойно может обращать людей в свиней, ну или в любых других животных по их желанию, а если нет желаний, тогда пусть пеняют на себя.

– Тебе не о Тезее надо думать, потому что он только далекая звезда, мелькнул и погас, и нет его больше в твоей судьбе, – наконец сменила гнев на милость Цирцея.

– А о ком же тогда, – сердце Елены сжалось, она больше не могла притворяться, что хранит спокойствие.

– Загляни в свои сны, и ты убедишься в том, что нет там Тезея, как и в снах Медеи, для вас обеих он прошлое, потому и ревность – это только пустая забава.

Елена вздрогнула, она и сама стала многое вспоминать, один и тот же сон, который видела с самого раннего детства:

– Мне снится царевич, молодой и красивый, из какого-то чужого мира, я не помню, как называется с царство, из которого он явился. Но он приходит ко мне и говорит, что его зовут Парис, что мы созданы друг для друга, что ему подарила меня какая-то богиня. Но я не хочу, чтобы он вторгался в мою жизнь. Разве богиня может подарить кого-то и кому-то.

– Богини все могут, а если это богиня любви, – волшебница показала, что ей известно, о ком и о чем идет речь.

Елена вздрогнула, уж этого она никак не могла ожидать.

– Я тоже не хотела, чтобы Одиссей уходил из моей, только кто нас о том спрашивает? – улыбнулась Цирцея, – живи и радуйся, пока ничего не случится, а потом и решим, что делать дальше, но знаю одно – войны не избежать. И она начнется из-за тебя и из-за этого парня, который тебе снится, его и правда зовут Парис. И он сын Троянского царя Приама.

Цирцея улыбнулась, подумав еще раз о том, что знания умножают печали, недаром так страдала сестра Париса царевна Кассандра.

– Войны? О какой войне ты говоришь? – возмутилась Елена.

– О грядущей войне, – отвечала Цирцея, и смотрела яростно на Елену.

Ей и самой казалось странным то, что какая-то Елена, даже не Артемида или Афина, а глупая Елена должна стоять в центре всех грозных событий, и мир будет вертеться вокруг нее.

Ей этого не надо, она ничего в этом не понимает. Но она будет заправлять всем в этом мире. А богиням придется воевать друг с другом и плясать под ее дудку, и где справедливость в этом мире?

Елена поняла, что ей пора уходить, что Цирцея прощается с ней, и задерживаться здесь она больше не может, даже если бы и захотела.

Хотя остров Цирцеи находился очень далеко от всего остального мира, но мифы о том, что она там оставалась все время одна, придумали какие-то странные люди или боги. Волшебница если и оставалась одна, то очень ненадолго.

Не бывало такого сроду. Стоило только попрощаться Елене, и поспешно покинуть остров, как там появились богини, словно бы они назначили там место встречи, а может, и назначили, как знать. На этот раз, как к себе домой явилась Эрида, и привела она с собой Афину – воинственную и неумолимую, и с ними появилась и Афродита, как могло такое сборище у волшебницы обойтись без нее? Богиня любви всегда следовала за своими подругами.

– Дочерью Зевса пахнет, – усмехнулась Эрида, которая хотела показать, что ей все ведомо, и она собирается о том рассказать другим.

Эрида не могла ошибиться, потому что слишком много было дочерей у Зевса, и какая-то на самом деле могла сюда недавно заглянуть. Кто бы она ни была, все равно его дочерью окажется.