Я равнодушно махнул рукой, она облегчённо вздохнула, и стакан исчез.

– Не может быть, чтобы я прошла через такое напрасно, – сказала она, решительно придвинулась и закинула ногу мне на колени.

Губы у неё оказались липкими от блеска, и я моментально почувствовал, что увяз в ней весь, как муха в сиропе. Одну руку засосало в гущу пружинистых волос, другая приклеилась к нежной коже бедра, а в грудь мне упёрлось тёплое облако, и хотелось прижиматься крепче и крепче, пока я не вдавил её в сиденье дивана. Заблаговременно просчитав вероятности, я с трудом выбрался из её рта:

– Боюсь, комната для свиданий сейчас занята.

Вообще-то, каждая пара, решившая уединиться в бесхозной студенческой спальне, должна быть готова к тому, что в любой момент уединение придётся с кем-то разделить. Но у нас как-никак первое свидание, и оно не должно пройти под хриплые повизгивания Патрисии! Надо было срочно придумать другой вариант, но я что-то совсем не соображал.

– Ну ты даёшь! – Она блеснула в полумраке влажными зубами. – Неужели не изучил замок на предмет укромных мест?

– Ну-у-у… – Это что, она стыдит меня, как первокурсника? – Насколько укромных…

– Вставай! Кровати там нет.

К счастью, отпускать её не пришлось – наоборот, пощупал ещё и сильную спину и крепче прижался к мягкой груди, поднимая нас с дивана. Вдруг без предупреждения стало темно и тихо, гитару с губной гармошкой как отрубило. Воздух сменился на пыльный и подзастоявшийся, но не сырой.

– Где это мы? – спросил я.

Шарик света высветил красным её пальцы и поднялся под потолок.

Помещение было метр на полтора, не больше; вдоль стены две длинные полки – нижняя пустая, на верхней поблёскивают банки, в углу ведро. Главный вывод: вряд ли сюда кто-то заглянет так поздно, если вообще когда-то заглядывает.

Она выскользнула из объятий, чтобы запрыгнуть на нижнюю полку, как на скамейку. Погладила мои плечи и остановила руки возле бляшки на шнурке:

– Можно? Давно хотела посмотреть поближе.

Я, конечно, разрешил: хоть это и артефакт для связи с теми, кто не владеет телепатией, но от прикосновения ничего не будет. Она взялась за серебряную бляшку в форме узкой трапеции и погладила край подушечкой пальца, как будто проверяя заточку.

Я тем временем забрался ей под джемпер и отвлекал её поцелуями.

– Что он означает?

– Лезвие топора – символ Подземного Кузнеца. И одновременно перевёрнутая чаша – как артурианство наизнанку.

– Жуть, всё так серьёзно. А про человеческие жертвоприношения – это правда?

– Конечно. И про оргии на кладбище. – Я вслепую расстегнул лифчик у неё на спине, которую стало ещё приятнее гладить без препятствия.

– С девственницами?

– Нет, девственницы – для жертвоприношений, оргии с блудницами.

– И какие они – блудницы? – поинтересовалась она, стягивая с меня футболку.

– Не знаю. Смотрю на тебя и ни одной не могу вспомнить.

– У тебя красивое тело.

– Обычное.

– Обычное, – согласилась она, быстро приближая ласковые руки к ширинке. – Для одарённого высшего. Ровно такое, чтобы сдерживать силу и управлять ей. Гервас очень усердствовал с физнагрузкой – наверное, чтобы все думали, что он такой мощный маг, что аж мышцы сейчас полопаются. В итоге похож на кузнеца. Ой, прости! – испугалась она. – Я не имела в виду никакого богохульства.

Смешная. Я потянул мягкий джемпер наверх и поцеловал её губы, как только они показались в вырезе горловины. Она тряхнула головой, высвобождая волосы, а вот поднятые руки я решил пока оставить в плену одежды.

– Даже и не знаю, как тебе теперь избежать кары…

Одну за другой я отцепил удивительно продуманные лямки лифчика и отбросил конструкцию в сторону.