– Может, полепим?

– По-моему, мы уже, – рассмеялся он, – скоро час как лепим.

– Вы пользуетесь Интернетом? – бросила она серпантин новостей, тот завис на некоторое время, пока не погас.

– Только по работе.

Фортуна выключила телефон.

– А я постоянно на связи. Вы правильно делаете, что не торчите там сутки напролет.

– Что-то интересное?

– Что там может быть интересного? Лента загажена, извините за выражение, позитивными мотивирующими цитатами, но слова сами по себе не мотивируют – нужен голос. Родной человеческий голос.

– Мне кажется, гораздо больше тех, кому нужны уши.

– Да, желающих исповедоваться хватает.

– Неужели я был первым? – вдруг вмешался в эфир Павел, убавив звук радио.

– Нет. Останавливались многие.

– Что же вы с ними не поехали?

– У них не было шенгена, – изящно пошутила Фортуна. Лицо ее не экономило на улыбке.

– А нормально нельзя было в Париж полететь?

– Во-первых, не хотелось одной. Представьте меня с чемоданом на колесиках, полным одиночества. Во-вторых, одной мне не утащить мой чемодан одиночества.

– В-третьих?

– В-третьих находится внутри этого чемодана.

На секунду Павлу показалось, что этот чемодан уже занял багажник его авто. Он представил, как будет его выгружать, когда остановится у дома. «Стоп. Прежде надо бы припарковаться».

– Главное – найти парковку, – озвучил он кусок размышлений, будто искал помощи в этом вопросе. Даже если бы он был сейчас один, он скорее всего тоже произнес бы эти слова вслух. Человек говорит вслух те вещи, которые от него не зависят, с которыми он не в силах справиться сам. – В нашем дворе так же трудно найти парковку, как своего человека в Интернете.

– А у меня у работы такая же беда.

– Паркуйтесь лучше у отдыха, – пошутил Павел.

Фортуна задумалась и вытащила из памяти что-то свое: леса выкрашены, чтобы хоть как-то сберечь психику от депрессии, холода пробирают до самой постели. По всему горизонту война зимы и весны, она захватывает все окно, в которое я заглядываю в надежде увидеть солнце, но его все еще нет. В воздухе проплывают птицы, медленно, словно рыбы. Опускаю глаза на парковку, машина на месте: «Скоро я к тебе выйду, посидим, подождем, пока ты прогреешься, и поедем навстречу, узнаем, куда запропастилось светило и скольких людей спасло бы оно от депрессии». Она приехала на работу, чудом нашла свободное место, припарковалась. Выходить из теплой машины не хотелось: первое – хотелось дослушать любимую песню, второе – чтобы та не кончалась. Много ли надо утром для счастья? Найти парковку. Много ли надо для счастья вечером? Найти парковку для души. Если я искала по утрам парковку для счастья, то Павел, по-видимому, вечерами – для души. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется: мы настолько разные, что с легкой руки случая запросто могли прийти к одному знаменателю.

– Вы забываете, что рядом с вами Фортуна, – очнулась от раздумий она, когда машина въехала во двор.

– Надеюсь, в этот раз без оружия? Кстати, откуда оно у вас?

– Вы снова про обаяние? – иронизировала девушка. – Это от рождения, – рукой она нащупала в сумке пистолет и на минуту представила, что было бы в мире, рождайся человек с пистолетом. Сразу же за ним в голову к ней пришел «человек с ружьем». Она представила связанные с этим смешные неудобства при беременности, а особенно при родах.

«Сама пошутила, сама смеется», – увидел ее улыбку, готовую взорваться смехом, Павел и прибавил звук радио.

«Протестует, что я ему не ответила, либо нервничает из-за парковки», – подумала про себя Фортуна.

– Почему все так заняты поиском смысла жизни? Целая жизнь уходит на то, чтобы найти смысл. Это же не клад.