Я временно прерываю свой монолог и начинаю сперва принюхиваться, а потом с жадностью беспардонно втягивать в ноздри воздух.

Как бы обращаясь в зал, восклицаю:

– «Вонючие носки»! Я ни с кем и никогда не спутаю этого запаха.

И, обернувшись… разворачиваясь лицом к Вове, говорю:

– Теперь я тебя узнал. Ты из банды убийц моего отца и брата!

В ответ Вова гнусаво произнёс:

– Предъявите свои доказательства!

Повезло же ему, потому что это была единственная фраза, предусмотренная в его роли. (Между прочим, в репетиционном процессе именно этой реплике было уделено огромнейшее внимание – с каким апломбом её следовало сказать).

– Вот мои доказательства! – гневно воскликнул я, и, согласно сценария, яростно мутусил и раскачивал из стороны в сторону высоченного Ибрагимова.

По замыслу наших драматургов во время этой «драки» из кармана Вовы под ноги должен был выпасть медальон, в качестве которого выступал какой-то брелок. Но ничего не падало, и, продолжая экзекуцию, я шепнул на ухо Вове:

– Куда ты его девал? Давай, сбрасывай брелок!

Сложность манёвра состояла в том, что я, не переставая, наносил ему удары, и уже сам изрядно истомился трясти моего сокурсника, и уже начал поддавать коленкой в живот, чтобы всё смотрелось натурально.

Вова незаметно полез во внутренний карман пиджака, чтобы достать предмет, который, по-видимому, зацепился за подкладку и без посторонней помощи упорно не хотел выпадать наружу.

Когда же наконец брелок упал нам под ноги, прекратив экзекуцию, я поднял с пола обронённую вещь, удивлённо вопрошая:

– Медальон? Медальон! Этот медальон был на моём брате… Брат! Ты жив! Пойдём же обрадуем нашу матушку!

И столь же остервенело, как минутой ранее лупил его, я едва не удушил в объятьях Вову. Забылись и банда «Вонючих носков», и невоплощённое возмездие. Мы с Ибрагимовым тупо покинули авансцену. Тем временем наши сокурсники, находившиеся в образе провинциалок и провинциалов, занимались кто чем: Алан, держа в вытянутой руке микрофон, якобы записывал на диктофон песни из кинофильма; девушки изображали рыдания, утираясь носовыми платками. Последним сцену покинул Алан, лузгая семечки, кривляясь в телодвижениях и напевая: «Джимми! Джимми! Джимми! Хьажа, хьажа!»

Не помню, демонстрировалась ли сценка с монологом в исполнении Владилена Бокова, изображавшего рабочего-токаря, судимого за пьяный дебош и избиение милицейским жезлом какого-то прохожего (на репетициях его играл Рубен Саркисянц):

– Понимаете ли, уважаемые судьи! Стою я, значит, у рабочего станка. А с утра с супругой-то моей, Марьей Сергеевной, рассорились, значит. Вот и решил поддать малость, для бодрости… А потом дай, думаю, волшебную палку выточу. Славная получилась, гладкая. Я её ещё и отшлифовал хорошенько. Ну а потом и покрасить её решил. Точь-в-точь вышла как ментовская. И померещилось мне то ли сдуру, то ли спьяну, будто палка эта вовсе не простая, а волшебная. Вышел, значит, на улицу. Иду и думаю: «А люди-то, вон, хмурые! Дай-ка, счастливыми их сделаю – расколдую энтой вот самой волшебной палкой, избавлю от дурных чар! И начал я энтой чудо-палочкой по сторонам махать, колдовать что есть сил»…

Помню, как над этой сценкой во время репетиций я хохотал, давясь со смеху. Точно не уверен, но, кажись, этот стэм из соображений собственной безопасности так и не вошёл в итоговую программу конкурса.

Завершающей стадией выступления исторического факультета стала песня «Али-Баба»:

Али-Баба! Али-Баба!

Ты посмотри, какая женщина!

Она чарует, колдует,

Смеётся и поёт…

Это сейчас я вспоминаю кое-какие слова из песни, а в тот момент, к моей неловкости, не знал ни строчки, и потому приходилось орать слова в повтор того, что уже спето моими сокурсниками. Понятное дело: я не попадал ни в ноты, ни в такт, ни ритм. Это потом с чувством глубокого стыда и раскаяния понимал, насколько позорил самого себя и весь свой факультет. И тогда впервые, анализируя постфактум произошедшее, я клялся. что впредь в подобных случаях буду лишь молча раскрывать рот, чтобы всё было «пучком» и чтобы все были довольны. Кстати, через полгода я успешно применил эту свою новоизобретённую «военную хитрость». Но это уже совсем другая история, о которой будет поведано ниже…