Всё повторится после нас:
О твердь земную яблок стук
И весь запас страстей и мук,
Которым не грозит конец
С концом вкусивших всё сердец.
* * *
Как ручные, садятся на грудь
Листья дуба и клёна.
Что такое наш жизненный путь,
Бесконечно продлённый?
Миллионы концов и начал
В непрерывной цепочке —
От листа, что сегодня опал,
И до завтрашней почки.
Это цепь бесконечных утрат,
Бесконечных находок,
Это вечно восход и закат
С обещаньем восхода.
Это вечно то сушь, то дожди,
То пустыни, то реки,
Это вечное вслед – «подожди» —
Уходящим навеки.
* * *
Вот и на этом пепелище
Возникнет новое жилище.
Иди же, не сбавляя шаг,
Тки дальше нити жизни вечной
И не держись, сверчок запечный,
За свой разваленный очаг.
Жизнь не выносит проволочек
И гонит прочь живой комочек
От стен сгоревших в край жилой,
Маня и красками, и пеньем,
Грозя оставшимся забвеньем
И погребеньем под золой.
* * *
Всё фантазии и бредни,
То, что было год последний,
Безнадёжно утекло,
Затуманил дождь стекло,
За окошком – веток шорох.
В памяти – туманный ворох
Полуявей, полуснов,
Полувысказанных слов.
Под немые причитанья
Возникают очертанья,
Те, что душу бередя,
Растворятся погодя
Где-нибудь на полдороге,
На полвздохе, на полслоге.
* * *
О том, что было, не жалей,
Утешься белизной полей
И белизной грядущих дней.
А впрочем, самому видней,
О чём жалеть и не жалеть,
Что позабыть и чем болеть.
И думы эти не затем,
Чтоб истерзать себя совсем,
А чтоб всему, что рвётся прочь
Из наших рук и день и ночь
В простор печально-голубой,
Сказать: «Ступай. И Бог с тобой».
* * *
И всё же уговор жестокий —
Не оглянуться на истоки,
На тропку, смятую пятою,
На прошлое, на прожитое,
На прежний сад, на прежний дом,
На преданный огню Содом
Не поглядеть в немой печали,
Чтоб ангелы не осерчали,
Когда все те, что в вечность канут,
Вослед глядят и руки тянут,
С тоской по имени зовут…
И можно ли найти приют,
Покой, уйдя к иным просторам
И не простившись даже взором?
* * *
Не подводи черты.
Не думай об итоге.
Несметных дней гурты
Белеют на дороге.
Гони их пред собой,
Гони к холмам волнистым,
Дорогою любой
К долинам травянистым.
Не верь дурной поре,
А верь, что за долиной
Вдруг вспыхнет на заре
Твой куст неопалимый.
* * *
Я вхожу в это озеро, воды колыша,
И колышется в озере старая крыша,
И колышется дым, что над крышей струится,
И колышутся в памяти взоры и лица.
И плывут в моей памяти взоры и лики,
Как плывут в этом озере светлые блики.
Всё покойно и мирно. И – вольному воля —
Разбредайтесь по свету. У всех своя доля.
Разбредайтесь по свету. Кочуйте. Живите.
Не нужны никакие обеты и нити.
Пусть уйдёте, что канете. Глухо. Без срока.
Всё, что дорого, – в памяти. Прочно. Глубоко.
1972
* * *
Порою мнится, будто всё знакомо,
Весь дольний мир на фоне окоёма
Давно изведан и обжит вполне.
Но вот однажды музыка иная,
Невесть откуда еле долетая,
Вдруг зазвучит, напоминая мне
О том, что скрыт за видимой личиной
Прекрасный лик, пока неразличимый, —
Как хочешь это чудо нареки —
А всё, что осязаемо и зримо,
Миражней сна, неуловимей дыма,
Подвижней утекающей реки,
Напомнит мне, растерянной и слабой,
Что высь бесплотна и бездонны хляби,
Которых и желаю, и страшусь,
И прошепчу я: Господи помилуй,
Как с этим жить мне, бренной и бескрылой,
И как мне жить, коль этого лишусь?
* * *
Муза. Оборотень. Чудо.
Я тебя искала всюду.
Я тебя искать бросалась —
Ты руки моей касалась.
Ты всегда была со мною —
Звуками и тишиною,
Талым снегом, почкой клейкой,
Ручейка лесного змейкой.
Без тебя ломала руки,
Ты ж была – мои разлуки,
Смех и слёзы, звук привета,
Мрак ночной и столбик света,
Что в предутреннюю пору
Проникает в дом сквозь штору.
* * *
О нимфе этот древний миф,
О нимфе, что зовётся Эхо,