Однажды, зайдя в детскую, чтобы проверить, как сын приготовил уроки, Наталья Аркадьевна заглянула через плечо сидевшего за письменным столом Аркаши и увидела, что тот пишет письмо отцу. «Видел ли ты аэропланы?» – прочитала она последнюю строчку. Показавшийся несколько наивным вопрос мальчика заставил Наталью Аркадьевну улыбнуться, но она тут же придала своему лицу серьезное выражение и обратилась к сыну:

– Адя, а почему тебя интересуют именно аэропланы?

– Ты что, не понимаешь? – повернулся к матери Аркаша. – Техника на войне – это самое главное, особенно аэропланы! С них можно и бомбы сбрасывать, и врагов выслеживать, и всякие другие боевые действия вести.

Посчитав, что исчерпывающе ответил на заданный вопрос, мальчик снова склонился над листком бумаги, окунул перо в чернильницу и вывел в конце письма свою подпись: «Полковник Аркадий Голиков». Потом он достал из ящика стола новый конверт без почтовой марки, поместил в него сложенный вчетверо, исписанный неровными буквами листок, аккуратно заклеил конверт и написал на нем знакомый адрес: г. Владимир…

Тогда мысль о том, что отец может погибнуть, даже не приходила Аркаше в голову. Все изменилось в тот момент, когда у Петра Исидоровича поменялся почтовый адрес.

Это было весной пятнадцатого года. Весной, которую ждали с нетерпением и надеждой. С нетерпением, потому что после надоевшей холодной зимы людям хотелось тепла и солнца. С надеждой, поскольку верилось, что успешные действия нашей армии приведут, наконец-то, к победе над врагом и к окончанию войны.

Вопреки ожиданиям, весна выдалась пасмурной, тоскливой и совсем безрадостной. Ни один лучик солнца не пробивался сквозь сплошную пелену облаков. Хмурые, однообразно-серые дни навевали грусть, которая усугублялась еще и тем, что в газетах стало появляться все больше и больше известий о наших неудачах на фронте.

Люди собирались группками и обсуждали сообщения о ходе военных действий. Вести о вторжении германских войск на принадлежащие Российской империи территории не приносили никакой радости. Сводки о наших потерях – а они исчислялись сотнями тысяч погибших и раненых – приводили народ в еще большее уныние. Каждый человек понимал, что место выбывшего из строя солдата займет кто-то другой – чей-то муж, брат или сын, который до поры до времени числился ратником ополчения, и от этого понимания лица у людей становились такими же сумрачными, как затянутое серыми тучами небо.

Весна все-таки вступила в свои права: разогнала надоевшие тучи, окутала город дымкой нежной молодой зелени, а затем одарила его пышными гроздьями душистой сирени. В один из солнечных майских дней Наталья Аркадьевна, возвращаясь с работы, отломила от цветущего у больничного забора куста несколько веток и пришла домой с букетом ароматных нежно-лиловых цветов. В прихожей ее встретили Аркаша и Таля.

– Мамочка, тут тебе письмо от папы, – без обычной радости в голосе, которую проявляли дети в таких случаях, сказал мальчик и протянул матери конверт.

Письмо было без обратного адреса. Это могло означать только одно – рядовой Петр Голиков из города Владимир выбыл. Ветки сирени выпали у Натальи Аркадьевны из рук…

В те дни Аркаша как-то сразу повзрослел. Открывая свежие газеты, он находил в них сводки военных действий и анализировал положение на фронте. Ситуация складывалась непростая.

Взятие Перемышля и Львова стало последним крупным успехом русской армии в 1915 году. К концу того же года Польша и Курляндия были заняты Германией, после чего линия фронта превратилась практически в прямую, соединившую Балтийское и Черное моря. Боевые действия велись на подступах к Риге. Там, на рижском участке русско-германского фронта, дислоцировался 11-й Сибирский полк, в котором служил сначала рядовой, потом – прапорщик Петр Голиков.