Мальчик позвонил в свою квартиру – никто не открыл, пришлось использовать ключ, по всей видимости, отец сдержал обещание и до вечера не собирался приезжать. Тут все уже отработано до автоматизма: мальчик идет в туалет, затем в свою комнату, чтобы переодеться, затем на кухню, чтобы покушать, затем возвращается в свою комнату и ложится спать на полчаса, иногда на час. Его отец всегда говорил: «Что в жизни действительно важно, так это любовь. Шучу, сон, конечно же». Мальчишка и спорить не стал – что-что, а сон он любил.

Долго поспать не удалось, его разбудил отец.

– Майя еще не пришла? – спросил он, мальчик помотал головой.

– Она раньше двух не приходит, ты же знаешь – мальчику это показалось странным, папа никогда не спрашивал, пришла ли Майя, и никогда не спрашивал ее, где же Гавр, потому знал что его необычный сынишка гуляет по двору со своей одноклассницей.

– Ага, ты поел? – мальчик кивнул.

– Пап, можно вопрос? – не дожидаясь ответа продолжил – я слишком маленький для того, чтобы иметь даму сердца?

– Любить никогда не рано, – отца подобные вопросы не удивляли, они постоянно сыпались в его адрес или в адрес старшей сестры – и возвращаться никогда не поздно, тебя всегда будут ждать, я, по крайней мере, точно.

А вот это действительно ему показалось странным, но все же решил не задавать лишних вопросов. Эти взрослые вечно хранили какие-то тайны и говорили ерунду. Мальчик знал, что все люди хранят тайны и несут ерунду. И отец тоже.

Когда они оба пришли в гостиную мальчик задал один лишний вопрос.

– Значит и маме не поздно вернуться?

– Ч-что? Нет, ты… – отца оборвал стук в дверь. Наверное опять эта бабка Катерина. – « Ну что за калоша, для кого звонок?» – сказал про себя отец. Отнюдь, калош там не былы и пожилых Екатерин – тоже.

Он открыл дверь, бубня себе под нос что-то вроде « старая деревенщина, скольк…». Удар в лицо. Что-то хрустнуло. Нос как будто разрезало. А нет, он просто сломался. Отец закричал.

– Какого хрена, мать в-в…?

– Пап, кто там? – прервал его мальчик. Вошел в коридор, увидел лицо отца в крови, который пытается закрыть лицо руками. Потом тот, что справа достает из кармана что-то блестящее. Нож. Нож, который приходится отцу в область живота. Отец соскальзывает по стене, собирая руками одежду, висящую на вешалке. Затем ему приходятся еще несколько ударов. Но мальчик уже бежит на кухню, чтобы закрыться, ведь по кухонному балкону можно добраться к старой ворчунье – всяко лучше, чем быть убитым двумя мистерами кожаными куртками. Но все тщетно. Дверь выбивают, и это несмотря на то, что открывается она в коридор. Закрыв ладонью рот мальчику один из кожаных курток хватает его и тащит, ноги волокутся по полу, но кого это волнует? Никого. И где эта старая калоша Катерина? Что удивительно – на мальчика накидывают его куртку, застегивают.

– Чт… Что вколо-о-о-ль… – этот укол, увы, отключает мальчика. Просыпается он уже в машине.

– Куда вы меня везёте? Зачем убили папу? За-а-а-че-ем? – кричал мальчишка, пытавшись вырваться от двух мужчин, сидевших по бокам, но увы, всё бесполезно.

– Заклей ему рот! Пусть заткнется маленький идиот – сказал своему напарнику сидевший слева от мальчика.

– Подержи его. Так, малыш, больно не будет. Вот так. – ответил сидевший справа.

– Что вы мне вкололи? Что это? Объясните мне. Сейчас объясните! – мальчик не хотел, чтоб его отпускали, он лишь хотел, чтобы ему объяснили, – за что вы со мной так? Что сделал мой отец? Он только учи-и-те… уч… учите… – и глаза мальчика заплыли пеленой. Мгновение – подбородок мальчика падает на грудь. Мгновение. Глаза окутывает тьма.