Вера оглядела внимательно комнату – все ли взяла с собой. До самолёта оставалось двенадцать часов, а надо было ещё немножко вздремнуть.

Марк отряхнул ботинки на пороге дома. Сегодня он возвращался поздно, поэтому открывал дверь осторожно, чтобы не разбудить детей.

Он оглядел прихожую и веранду, но Лии нигде не было. Бросив пиджак на спинку стула, он поднялся на второй этаж.

Лия тоже спала, но неспокойно – нервно вздрагивая и слегка постанывая.

Марк присел рядом и тихонько положил ей руку на голову, успокаивая и гладя её по волосам.

Лия мгновенно открыла глаза. Пару секунд она не понимала, что происходит, но потом улыбнулась и прижалась щекой к его руке:

– Как хорошо, что ты дома.

– Тебе снилось что-то плохое?

– Погоди, дай вспомнить.

– Ты потеряла способность помнить все свои сны? – он улыбнулся.

– Это просто метафора для того, чтобы мысленно пробежать сон внутри себя. – Лия прикрыла глаза рукой. – Я не заснула, а просто провалилась в сон, словно в какое-то другое пространство. У меня давно так не было. Когда такое происходит – мне кажется, что я не засыпаю, а, словно попадаю в какой-то другой мир – настолько мгновенно это случается. Рядом со мной сидели дети – Маша и Петр. Но они были в виде светящихся золотых шаров. Петр рисовал, сидя за столом, и громко смеялся, Маша – сидела рядом с ним. При этом я понимала, что они спят – где-то рядом со мной. Это было так странно. Я подумала, что когда мы спим, – то наши души может быть вот так гуляют где- нибудь под покровом ночи.

– Кто знает – может когда- нибудь мы будем выглядеть именно так, как ты и сказала, – Марк притянул жену к себе и прикоснулся губами к её лбу. – Температуры нет, значит всё в порядке.

– Ни ручек, ни ножек? – Когда -то мама сказала мне именно это: «Живи Лия, живи здесь и сейчас. Чем мы будем там? Комочек энергии без ручек и ножек». И она сказала это так, будто всегда знала, что иначе и не бывает.

– Посмотри на твой палец. Он – часть целого?

Она не понимала, что он от нее хочет, но стыдясь признаться в этом, бойко и бодро продолжала дискуссию.

– Часть.

– Кто управляет твоим пальцем? Рука? Или голова? Или вся ты?

– Что значит: кто? Я управляю.

– Что такое «Я»? Где оно есть? В каком оно месте?

Лия злилась, но продолжала общение. Ей хотелось доказать что-то. Может, что она хотя бы что-то понимает и знает во всех этих эзотерических теориях.

– Я – внутри меня.

– Где внутри? Еще раз: кто управляет твоим пальцем? Знает ли твой палец о твоей воле? Собирается ли он ей подчиняться?

– Палец – это часть меня. Но он не существует отдельно от меня. Как он может обладать хотя бы каплей сознания?

– Сознание – это хорошее слово. Ключевое. Так как можно собрать себя в единый центр?

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. – Лия словно билась головой об какую-то невидимую стену. Она понимала, интуитивно понимала, что есть за всеми этими словами есть некий важный для нее смысл, смысл, который не будет передан в готовом виде, как хорошо прожаренный стейк, а тот – который должен быть добыт ею самой в этой охоте за словами. Но именно его она сейчас и не могла поймать.

Лия подняла голову от дневника, в котором схематически намечала основные вехи произошедших за последнее время событий. Очень многие вещи были поняты гораздо позднее. Намного позднее. Правильно ли это было? Она не знала. Могла ведь и вообще не понять.

Она вспомнила свою первую ромашку, которую чертила, сидя на скамейке, рядом с коляской, в которой дремала крохотная Мария. Именно тогда – первый раз в жизни – количество перешло в качество, и все, что она читала тогда, стало выстраиваться в некое единство и подобие системы. Словно все, что она знала – говорило об одном и том же.