– Как пожелаете, мадам.

Мадам Бургунди фыркнула и, подняв фиолетовые саржевые юбки, потопала вверх по лестнице.

Агата спустилась ещё на два пролёта в цокольный этаж и подумала: интересно, как вынос содержимого ночных горшков и отскребание сажи могут возвысить её над остальными? Она выполняет самую чёрную работу.

Когда девушка свернула в коридор, который вёл к кухне, из тени появилась фигура. Сияние поднялось так близко к поверхности, что у девушки онемели кончики пальцев.

– Мадемуазель Агата, – прошептал Гастон и затянул её в комнату.

Агги, которой надоело, что её пихают, вырвала свой рукав из руки Гастона и, развернувшись, сердито крикнула:

– Не пугайте меня так!

Гастон закрыл дверь, и они остались в полной темноте.

– Прошу прощения.

Она услышала звук шагов, и в комнату из высокого окна упал приглушённый свет – юноша раскрыл занавески. Помещение напоминало кладовку, в одном углу стояла узкая кровать, а в другом большой шкаф, запертый на висячий замок.

– Где это мы? – поинтересовалась Агги.

– Это… – Гастон огляделся, словно до её вопроса не осознавал, где находится, – комната для больных. Используется для карантина или для лечения раненых.

– Понятно. – Ей ничего не было понятно. Комната была похожа скорее на камеру, чем на лазарет. Но отчаянное выражение лица Гастона, широко раскрытые голубые глаза, пот, выступивший над верхней губой, вызвали у неё желание как-то успокоить его. – Что я могу для вас сделать, ваша светлость?

У него дёрнулись губы.

– Мне нужна ваша помощь.

Агата выгнула бровь и поставила на пол тяжёлое ведро для угля.

– А вы не хотите спросить: «Агги, как прошёл твой первый день в услужении? Понравилось ли тебе выносить нечистоты из девятнадцати уборных?»

У Гастона поникли плечи, и он убрал со лба жидкие волосы, падавшие на глаза.

– Ну… да, простите. Об этом я не подумал.

– У меня возникло впечатление, что такая у вас привычка – не думать.

Гастон резко перевёл на неё взгляд и, некоторое время посмотрев на неё, издал лающий смешок.

– А вы забавная, – произнёс он.

– Ужасно. – Она опустила глаза на потёртые носы башмаков, выглядывающие из-под края юбки, потом посмотрела ему в лицо и снова отвернулась. При виде его улыбки и большого рта с ровными белыми зубами голова у неё закружилась. Ей не было весело с тех пор, как ушла мама. Но раньше она всегда вела с ней глупые разговоры, подтрунивала над ней. Странно, что этот чудаковатый юноша пробудил в ней те качества, которые она глубоко похоронила после того, как maman бросила её.

Решив, что ей это нравится, Агата подняла глаза.

– Чем я могу вам помочь, Ваша Галантность? Если я немедленно не займусь работой, мадам Бургунди отрежет мне голову и подаст её вам за ужином на блюде.

Гастон фыркнул от смеха, и луч солнца, упавший из окна, заиграл в его глазах, сверкая, как голубое пламя.

– Нельзя этого допустить. Я должен сразить фиолетового дракона?

Услышав сравнение грузной экономки в безвкусном платье с драконом, Агата заулыбалась.

– Не сегодня. Но прошу вас держать меч наготове, – ответила Агги королевским тоном.

Гастон некоторое время улыбался, но вдруг улыбка сошла с его лица – видимо, он вспомнил, зачем искал девушку.

– Père заставляет меня возглавить сегодня охоту на волков. Я должен привести их на то место, где чуть не расстался с жизнью. Он ждёт, что я отомщу за нападение и сам убью одного хищника. – С каждым словом его голос повышался. Гастон сгорбился и обхватил себя руками.

Агата подошла ближе, сочувствуя его страху. Она бы тоже не хотела больше встречаться с волками. От одной только мысли об этом по спине бежали мурашки.