– Прости, что без спросу, – сказала она вставая.
Арон шагнул назад и выглянул из палатки. Похоже она пришла одна.
– Чем обязан? – спросил он плотнее задернув полог.
– Я хочу объясниться. Чтобы ты правильно все понял.
– Интересно… По мне так все ясно как день, – Рон присел на походную кровать, поправив одеяло.
– Ну да… но не совсем. Я хочу сказать, что это не личное. Просто в этот раз выбор пал на тебя, – путанно пояснила она. – Ни ты первый, ни ты последний.
– И кто же меня выбрал, позволь спросить?
– Я выбрала… – она опустила глаза. – Я ж думала разведем тебя, посмотрим, как оконфузишься. Ну пристыдим для острастки, нервишки потреплем, посмеемся. На этом бы все и кончилось. Потом бы выпили, посидели как водится. Я бы тебя приласкала… А оно вон как вышло. Кто ж знал то, что ты такой… гордый.
– Допустим… – Арон осторожно снял китель. – Тогда чем же я заслужил остальное?
– А это ты сам виноват. Представление с наказанием это для особо борзых. Мы тут, знаешь ли, с нормальными людьми редко дело имеем, каторжники в основном… А тут пришлось пол ночи окрестности прочесывать. Вдруг бы ты со скалы бросился, или что там еще ранимые юноши делают? Видел бы ты, как Нима струхнула, рванула за тобой как ошпаренная.
– Видел, – подумав ответил Арон. – Ей полезно.
– Ну вот… – она развела руками. – Поэтому мы с досады и решили тебя по второму кругу пустить, чтобы не зазнавался. Семь ударов – это она так тебе накинула, чтобы страху нагнать.... По правде сказать, до креста то дело редко доходит. Матерые душегубы и те на колени в мольбах падают. А ты вот не дрогнул…
Арон слушал ее в пол уха, одновременно пытаясь дотянуться до своих ран. Плечи и бока он худо-бедно намазал, но дальше руки уже не доставали.
– Можно? – она указала на склянку в его руках.
– Валяй… – пожал он плечами. – Хуже не будет.
Присев на кровать позади кузнеца, она взяла склянку и оглядела его спину.
– Для мужчины у тебя слишком нежная кожа, – проговорила она. – Я не оправдываюсь, просто…
– Не отвлекайся, – прервал он. – Копье любую кожу проткнет.
Лина оглядела дело рук своих и, вздохнув, нанесла мазь.
– Если бы ты подал тогда голос, то все бы сразу кончилось. Ну почему ты молчал? – спросила она всхлипнув.
– Мне забыли объяснить правила.
– Дурак ты упертый! Ну разве так можно? Ну ты же понял, что это фарс. Зачем?
– Не знаю… – он пожал плечами. – Интересно стало, как далеко это зайдет.
– Доволен? – она стукнула его кулаком по плечу. – Я же не этого хотела, ты понимаешь?
– У тебя был выбор, – резонно заметил кузнец.
Я хоть била в пол силы, – буркнула она. – Другая жалеть бы не стала.
– Ну, поклон тебе до земли, – вздохнул Арон. – Что ж вы кровожадные то такие…
– Да не кровожадные мы! – воскликнула Лина. – Ну есть среди нас пара-тройка отъявленных сук… но не все же.
– Кажется я их знаю, – съязвил он, вскользь.
– Ну прости… – эльфийка прильнула к его плечу. – Заело меня. Уж больно ты резкий… думала воли не хватит. Мы все с ума по сходили. Ты ж видел, что там творилось…
Мазь, что дала Эмбер, и правда принесла облегчение. Она источала приятный, но резковатый запах мяты, эстрагона, камфоры и чего-то еще. Лина старательно прошлась по каждому шраму. Ее легкие пальцы сделали это почти безболезненно. Закрыв склянку, она вернула ее Арону и втерла остатки мази в свои ладони.
– Легче?
Кузнец кивнул.
– Можно я приду завтра? – спросила она.
– Дело твое…
Дождавшись, пока Лина наконец уйдет, Арон повалился на постель. Силы покинули его.
Глава 8. В бреду
Следующие три дня Рон помнил смутно. Он попросту выпал из жизни. Мазь убрала воспаление и облегчила боль, но ночью у Арона поднялась температура, начался озноб. Эти ощущения были хорошо знакомы. Он знал, что так будет. Снова один, снова во тьме… В голову лезли бредовые мысли и столь же бредовые образы. Он допил все вино, что у него было, но это не помогло. Реальность и сон перемешались. Во рту словно каша. Звуки подобны смазанному эху, в глазах туман. Порой он осознавал, что в палатке не один, но понять кто пришел или ушел был не в силах. Тени… силуэты… невнятные фразы. Тело словно чужое. Приступы рвоты, жажда, головная боль…