– Мой руководитель, – пояснила Алена, открывая передо мной дверь. – Сережа уже давно просил его помочь с делом, но Константин Михайлович очень, очень занятой человек.

Судя по едва заметному придыханию, моя спутница мысленно наделила его све… то есть господина доктора наук чуть ли божественным статусом. И испытывала к нему то ли непомерное почтение, то ли вообще что-то вроде влюбленности. Потрудись Гагарин чуть лучше проинструктировать меня перед поездкой, я бы, пожалуй, мог если не почитать что-то из работ Горчакова, то хотя бы в общих чертах ознакомиться с биографией.

Но пока у меня имелась возможность только разглядывать его обитель. Вопреки ожиданиям, за дверью оказался не солидный кабинет, а, скорее, что-то вроде лаборатории. В самом углу расположился видавший виды письменный стол, а сразу за ним ветхое кресло на колесиках, наверняка заставшее еще царствование дядюшки Николая, книжная полка… и все.

Похоже, местный владыка не любил тратить казенные деньги на обстановку. Или вообще не обращал особого внимания на такие мелочи, как мебель. Зато приборов в его обители я насчитал около полутора дюжин. Увесистые ящички с крутилками потенциометров и ручками сверху или по бокам явно были произведены еще чуть ли не середине века, но порой среди них попадались и относительно «свежие», с цифровыми дисплеями.

Пожалуй, вывод о скромности Горчакова я все-таки сделал раньше времени: одна такая высокоточная игрушка вполне могла стоить как четыре моих «Волги».

С мотоциклом в придачу.

– Константин Михайлович! – Алена шагнула вперед, оглядываясь по сторонам. – Константин Михайлович, где вы?

– А?.. Кто здесь? – Удивленный мужской голос раздался совсем близко. – Я не… Проклятье!

Послышался глухой удар, и откуда-то из-под лабораторного стола, потирая ушибленный лоб, вынырнула высокая тощая фигура. Взглянув на которую, я едва смог сдержать улыбку.

Горчаков ничуть не напоминал своего великого предка, хоть наверняка уже и был ровесником орденоносного государственного мужа, чей портрет я видел сотни, а то и тысячи раз. Если его светлость канцлер с годами приобрел какую-то особую породистую стать, то этот до сих пор сохранил что-то мальчишеское, будто еще подростком сразу начал стареть, непостижимым образом миновав зрелость.

Волосы на макушке Горчакова исчезли, зато по бокам продолжали расти буйными седыми прядями – прямо как у безумного ученого из какого-нибудь старого фильма. А толстенные очки в роговой оправе и халат с прожженным кислотой лацканом, надетый на непонятного цвета вязаный свитер, лишь усиливали впечатление.

Впрочем, вся эта забавная неуклюжесть Горчакову на удивление шла – и, пожалуй, в каком-то смысле даже располагала к себе.

– Доброго вечера… господин доктор? – полувопросительно поздоровался я, прикрывая за собой дверь.

– Константин Михайлович, – вполголоса поправила Алена.

– К вашим услугам! – Горчаков тут же бросился ко мне, на ходу протягивая для пожатия длинную костлявую руку. – Да-да, помню, меня предупреждали о вашем визите… Виталий?

– Владимир, – улыбнулся я. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже, мне тоже – очень приятно! – Горчаков потряс мою конечность с такой силой, будто всерьез планировал оторвать. – Прошу, проходите сюда, Валерий. Думаю, нам с Аленой уже есть что вам рассказать.

Похоже, к моему приезду действительно готовились – как ни странно. На экране ноутбука, стоявшего на лабораторном столе по соседству с местным оборудованием, я разглядел уже знакомое изображение – кадр из того самого видео с уличной камеры, которое я еще перед Новым годом демонстрировал Гагарину.