Это я тоже знала. Поэтому и терпела весь приём пошлые намёки, потную ладонь на своей талии и гордую физиономию Марата, который решил продемонстрировать наши отношения всем и сразу. Вот только на то, чтобы потерпеть перевод отношений в горизонтальную плоскость, меня уже не хватило.

Пощёчина, удар ногой в пах. И скудноватый мат парня, что решил проверить нашу «совместимость» до всяких глупых помолвок.

Как сейчас помню, насколько меня парализовало от вида его перекошенной физиономии. Страшно было так, что отголоски сказывались до сих пор. Я боялась подвести отца, боялась, что обиженный Звягинцев пожалуется мэру и всё станет ещё хуже. Боялась ярости единственного близкого человека, ведь маму я даже не помнила, она умерла едва мне исполнился год.

Но больше всего я боялась оказаться в постели с озабоченным придурком.

И побег оказался лучшим выходом из ситуации.

Пользуясь тем, что гости и отец заняты друг другом, я накинула поверх светлого платья куртку потеплее, влезла в кроссовки, прихватила паспорт и вышла из дома. Мимо улыбающейся охраны, привыкшей видеть во мне девочку-цветочек. Мимо дорогих машин. Мимо раскинувшегося перед коттеджем мини-парка. Прямо, чтобы повернуть налево, а потом бежать. Бежать изо всех сил, подальше от мира, что не принёс мне ничего, кроме дорогих нарядов и постоянно занятого отца.

Кривая улыбка появляется на губах против воли.

И куда меня это привело? К счастью?

Нет, всего лишь к спокойствию. К жизни простой, но при этом лишённой сделок и размена дорогих людей на вещи, услуги и знакомства.

И к Косте Воскресенскому.

Стоит подумать о нём, и сильные руки ложатся на талию, под мой возмущённый вскрик притягивая меня ближе. Насильно усаживают в середину полукруглого дивана. Разворачивают лицом к одному веселящемуся снобу.

Снобу, который не даёт отстраниться, всё ещё удерживая за талию.

И провести бы параллель со Звягинцевым, но там я боялась. Здесь же краснею, как полная идиотка.

— Попалась, мышка.

13. Глава 13

Разгон от какой-то отчаянной обречённости до злости у Мышки занимает едва ли 0,3 секунды.

— Убери руки! — цедит она сквозь зубы, пытается отцепить от себя мою конечность, но теряет равновесие и едва не падает мне на грудь.

Отвратный день. Но Мышка его заметно скрашивает.

Приподнимаю её лицо за подбородок. Залипаю на огромные растерянные глаза и прикушенную губу. Наклоняюсь, сам не определившись для чего.

И вдруг вспоминаю про мудака Звягинцева.

— Ешь, — командую хрипло. И отстраняюсь, благо обед нам уже принесли.

Подумав, отодвигаюсь от неё ещё дальше. Раздражаюсь, потому что как есть кретин. И злюсь ещё больше, стоит наткнуться на обиженное непонимание в её глазах.

Конечно, девочка хоть и наивная, но не настолько. Она прекрасно читает оттенок моего к ней интереса. Трындец какой переменчивый оттенок, от холодной ярости до слишком уж горячего желания.

— Сам ешь, — хамит Мышка, но всё же косится на стоящую перед ней чугунную сковородку. — Не боишься, что твоя Аня узнает об этих… — не придумав подходящего слова, неопределённо взмахивает рукой.

Самое смешное, что подходящего слова не нахожу и я.

— О чём ты, Мышка? — нацепив на себя привычный вид, хмыкаю в ответ. — С каких пор обычный обед стал чем-то за гранью?

— Весь ты за гранью, — бурчит Майя себе под нос.

— Что? — с иронично поднятой бровью.

— Ничего.

Она тянется к посудине, приподнимает крышку. Насыщенный аромат плова ударяет даже по мне, не говоря о Мышке, которая с удовольствием вдыхает запах печёного чеснока и барбариса.

— Чай?

Мышка она Мышка и есть. Осторожный и загнанный зверёк, который хоть и боится, но всё равно лезет в пекло.