– Выстрелил, – будничным тоном ответила подруга, – опять.

– Тогда чего так долго? – Ларссон опустил «я же говорил» о гнильце в тушке Монстра.

– Кролика разводила. Долго не засыпал, – отмахнулась Эванс, прокладывая маршрут в навигаторе.

– Что? Имя! – злобно прошипел Ларссон, когда радость, что подругу не нужно отскребать от колес сменилась гневом, любопытством и обидой одновременно.

– Джентльмены не обсуждают своих побед, Принцесса, – ответ достойный самого Лиама.

– Надеюсь, бедняга еще жив, – Лиам бы сказал, что шутит, но куда ему до Костлявой с ее скиллами по выживанию в гетто. В перемалывании костей опыта у нее больше. – Из-за Формана сильно расстроилась? – перевел он тему, чтобы не выказывать интереса по поводу ее развода.

– Ожидаемо.

– Спровоцировала? – в интонации был вопрос, но Лиам точно знал на него ответ.

– Я че, на исповеди? – от ее визга заложило уши.

– Иди в задницу, Эванс, – Ларссон оскорбился на пренебрежение тем, что он выдавал за заботу.

– Это не по моей части, а по твоей, – мерзко загоготав, она ударила его кулаком в плечо.

– Овца, – насупился Ли и усердно делал вид, что следил за дорогой.

– Ли, – Эванс перевела на него усталый взгляд, говоривший сразу и обо всем, – ехай уже.

– Езжай, – поправил он, поджав губы.

– Адам мог бы поговорить с Форманом, – что, по мнению Ли, урезонило бы Монстра еще до выстрела в подругу.

– Но не поговорил, – в ее голосе не осталось ничего. Большое и пустое ничего. Ни тени каких-то эмоций.

– Не смог или не захотел? – он словно ступал по раскаленным углям, которые вот-вот обожгут и испепелят плоть до кости. Не стоило забывать, что и сейчас Эванс еще на работе.

– Хочется верить, потому что занят чем-то более важным, – так себе оправдание, но когда это Адам перед кем-то отчитывался?

В этот момент Ли понял, что ощущала Эванс. Одиночество – всепоглощающее чувство пустоты и бесконечный холод. Оно всегда было рядом с ней и с годами только росло. Год за годом с уходом каждого из членов ее семьи умирала и часть ее самой. Пустота где-то внутри становилась больше. Вначале семья Эвансов лишилась отца, за ним из жизни ушел их старший сын, а затем и средний ребенок. Теперь еще и, мать его, Форман. Они оставили ее совершенно одну. Эванс всегда привыкла рассчитывать только на свои силы, но, как ни крути, одной ей с киллером Ронье не справится.

Лиам всегда имел склонность все романтизировать. Он хотелось верить, что брат где-то там – среди ночных улиц спасал этот город, губя свою душу во спасение тысяч других. Искал киллера Ронье, чтобы избавить мир от безжалостной убийцы. Этому городу как никогда нужен он – Спаситель. На него теперь вся надежда. Неважно, хотел ли Адам того или нет. Роль для него уже выбрана.

Назойливый солнечный свет ударил по закрытым векам. Кожа согревалась под его лучами, и по телу разливалась приятная нега. Просыпаться не хотелось, двигаться не хотелось, ничего не хотелось, кроме как потянуть затекшие мышцы и вдохнуть поглубже запах, пропитавший смятые простыни. Чуть уловимый миндальный аромат раздражал и щекотал ноздри, а затем и горло, дразня обманчивой сладостью. Захотелось этого запаха еще, больше, намного больше. Рука сама потянулась к противоположному краю кровати, шаря по простыням и… никого. Холодно, пусто, одиноко. Будто кто-то только что заглянул к Адаму в душу. Окутавший аромат подтвердил опасения, но воспоминания терялись где-то на середине ночи, если не в самом ее начале. Ларссон отчетливо помнил поездку через весь город, обжигающий лёд в скотче, сменившийся такими же ледяными губами…

Ларссон резко сел на постель и осмотрелся. Пусто. В квартире стояла полная тишина. Ни шума воды в душе, ни звона посуды на кухне. Он проснулся один в чужой кровати, где холодно и пусто. Сомнения развеялись с последними растворившимися в воздухе миндальными нотками. Он провел ночь в ее квартире, в ее постели. Рядом с ней. Осталось только выяснить последний момент, подняв накрывавшую его простынь и…