Десять лет я тащила на своих плечах весь состав, увеличивая аудиторию, делая пиар, ночами переводя пьесы, сочиняя музыку и стихи, не только играла в спектаклях, но и выпрашивала бесплатные помещения под репетиции, создавала веб сайты, печатала билеты, резервировала помещения под выступления, безвозмездно выступала в разных обществах, лишь бы прорекламировать свое детище, тратила свои деньги на рекламу, организовывала спектакли, была директором, актрисой и продюсером, что привело меня к личному банкротству. Но ничего не могло остановить мою целеустремленность.

Театр за десять лет вырос настолько, что я начала возить его на гастроли (кстати, очень успешные) по городам Австралии и Новой Зеландии. Я первая в Сиднее предложила делать субтитры на английском языке для англоговорящей аудитории (между прочим, меня обсмеяли, когда я предложила эту идею, но я все-таки внедрила ее, а через пару лет другие русские театры в Сиднее стали копировать нас и тоже делать субтитры на английском языке).

Но на свою голову я уломала режиссера моего театра стать партнером в бизнесе и делать совместно благое дело. Какая же я была наивная, думая, что две лучших подруги, коими мы являлись в то время, будут вечно разделять радость совместного творчества. Ха! На лице моей подруги изначально была нарисована зависть огромными черными буквами. Если я всегда говорила: «НАШ театр», то она всегда эхом вторила: «МОЙ театр». Я верила в искренность дружбы и честность намерений, а меня в это время просто использовали.

И вот настал судный день. С радостной улыбкой, ничего не подозревая о заговоре, я ворвалась в репетиционный зал, где должно было проходить собрание, и буквально врезалась со всего маху в стену обвинений… в краже денег! Глупее ничего и придумать нельзя было. Как оказалось, я «украла» целую тысячу долларов, прошу заметить, из собственного кармана! Моя ближайшая подруженька-режиссер бросала обвинения мне в лицо перед всем коллективом, а я не верила в реальность происходящего. В конце концов, я кое-как пришла в себя и попыталась выстроить защиту от абсурдного обвинения, но потом поняла, что это просто глупо. Швырнув бутылку шампанского, принесенную для того, чтобы отметить успешные гастроли, я рявкнула:

– Ты хочешь быть владычицей морскою? Флаг тебе в руки! Конечно, театр уже раскручен и им легко управлять. Зачем нужна тягловая сила в моем лице? Тем более, что я составляю тебе огромную конкуренцию. Если ты считаешь, что я такая-сякая воровка, могла бы сначала со мной с глазу на глаз переговорить. Мы все-таки деловые партнеры. Да видно зависть не только глаза, но и разум застила.

И вдруг режиссер подошла ко мне, обняла и сказала:

– Ты не принимай это близко к сердцу, ведь я же для твоего блага это делаю. У нас ведь столько работы с тобой!

Конечно, обниматься и мириться я с ней не стала. Не вдаваясь в подробности, скажу, что это был удар ножом в спину, но все же я оправилась от него, закрыла театр и сконцентрировалась на своей терапевтической деятельности, продвижение которой изрядно страдало из-за моей погруженности в творчество.

Решив, что все самые необходимые уроки и навыки уже приобретены, я перешла на новый уровень бытия. Что же стало с театром? Просуществовав на старом материале лет пять или шесть, он потихоньку сошел с подмостков Австралии и Новой Зеландии. А у режиссера, к сожалению, обнаружили онкологическое заболевание, от которого она скончалась. Если честно, я плакала… Мне было очень ее жалко и больно за то, что она разрушила нашу дружбу, мое творение и свою жизнь. Предполагаю, что зависть стала одной из причин заболевания, если помните, в начале главы я писала, что это негативное чувство разрушает иммунитет.