– А разве легко было это проделать, не повредив косточку во время такой манипуляции? – спросил Айтор.

– Думаю, трудно, – подтвердила Эва. – Для этого нужно было особое мастерство и аккуратность.

– И соответствующее оборудование, – добавил Айтор.

– Самое обычное, – ответила аспирантка. – Ничего такого, чего нельзя было бы найти в любой лаборатории.

Испытывая некоторую неуверенность, Айтор направился к микроскопу. Ему никогда еще не доводилось исследовать ничего подобного – а ведь стенки рыбной косточки казались такими тонкими и хрупкими, как древний папирус. Черт возьми, но ведь он был судмедэкспертом! Разве существовал только один специалист в мире, способный проводить такие манипуляции? Конечно же, все это мог сделать и другой человек. Айтор взял пинцет и перевернул образец, чтобы рассмотреть его со всех сторон; на одной из поверхностей он заметил нечто похожее на едва различимый узор.

– Вот это да! – громко воскликнул судмедэксперт, что привлекло к нему внимание полицейского и аспирантки. Он достал из кармана фонарик и направил его свет на косточку.

– Что случилось? – Эва уже стояла рядом с ним.

– Вот, смотрите, поверните образец так, чтобы свет падал нужным образом, – произнес Айтор, отодвинувшись в сторону, но не убирая свой фонарик.

– Ничего не вижу… Хотя… подождите-подождите.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – недовольно проворчал Отаменди.

Исследовательница подняла свои миндалевидные глаза от окуляров микроскопа. На этот раз она была действительно потрясена.

– На косточке что-то написано.

– Что вы мне голову морочите? – Полицейский Отаменди явно чувствовал себя неуютно, не имея возможности держать ситуацию под контролем. Он находился в компании двух исследователей вдвое младше него и понятия не имел, что они замышляли. – Черт возьми, говорите уже, что там написано!

– Quod in hac vita facimus, vocem aeternitate habet, – прочла Эва, не отрывая глаз от окуляров.

Отаменди записал услышанное в свой блокнот.

– И что это? Латынь? Вы знаете латынь?

Айтор и Эва переглянулись, ожидая, что кто-то из них двоих что-то скажет, но оба молчали – их познания в латыни не выходили за пределы профессиональной терминологии, усвоенной в университете. Эрцайна подошел к одному из компьютеров и не без труда набрал в поисковике фразу.

– Да что ж такое!

– Ну что? – спросил Айтор, подходя к нему.

– Вот, читаю перевод, – сказал Отаменди. – «То, что мы делаем в жизни, отзовется в вечности».

– «Гладиатор»? Что еще за шутки? – озадаченно произнес Айтор.

– Какой «Гладиатор»? – спросила аспирантка.

Полицейский и судмедэксперт застыли, удивленные.

– Ты что – не смотрела «Гладиатора»? – с недоверием спросил Айтор. – Это же фильм. Рассел Кроу… римский цирк… «Меня зовут Максимус Деций Меридий»… И все такое.

– Я редко хожу в кино, – пожала плечами Эва. Прибор, куда была поставлена пробирка с частичками, взятыми с рыбной кости, начал издавать писк. – Прошу прощения.

– Вы должны арестовать ее. Это подозрительно, что человек не знает фильм «Гладиатор», – прошептал Айтор полицейскому. – И вот что я думаю, инспектор: эта надпись – явно послание, говорящее о мести.

– Если ты еще раз назовешь меня инспектором, я успокою тебя электрошокером.

– Разве это законно?

– С тобой можно сделать исключение. – Полицейский вздохнул. – А в том, что касается послания, я с тобой согласен – кто-то решил таким образом поставить свою подпись при сведении счетов.

– Сейчас я загружу ДНК в секвенатор, – сообщила Эва от соседнего стола. В руке она держала пробирку, и перед ней находился прибор, соединенный с компьютером. – Потом будет произведен автоматический анализ полученных «чтений» – последовательностей нуклеотидов, и поисковая система выдаст нам обнаруженное совпадение или идентификатор.